Ад ближе, чем думают - Александр Домовец Страница 4

– Кто такие?.. – открыл было рот Агапеев и получил от Николая Зубова удар саблей по голове.

С выражением изумления и ужаса на залитом кровью лице часовой мешком осел на пол. Отпихнув солдата ногой, к двери подошёл Аргамаков и сильно постучал. Через минуту в прихожей послышались чьи-то шаги.

– Кто там? – раздался изнутри заспанный голос дежурного камердинера.

– Флигель-адъютант Аргамаков, – рявкнул в ответ офицер. – Шесть часов утра. Время доклада государю.

Последовала пауза.

– Вы, верно, ошибаетесь, господин флигель-адъютант, – возразил наконец удивлённый камердинер. – Мы только что легли спать. Сейчас едва начало первого…

– У вас часы остановились, не иначе, – нетерпеливо возразил Аргамаков. – Открывайте же. Если по вашей милости я пропущу время доклада, государь не помилует. Да и вам достанется, будьте уверены!

После короткой паузы дверь открылась. Заговорщики ворвались в прихожую, и камердинер вместе с двумя камер-гусарами в мгновенье ока разделили участь Агапеева. Но когда офицеры вбежали в спальню императора, выяснилось, что там никого нет. Постель под массивным балдахином была пуста и даже не смята. За ширмой в углу тоже никого не оказалось.

Злоумышленники, оглядываясь, растерянно затоптались посреди спальни. На стенах комнаты плясали их тени, отброшенные тусклым светом захваченной в прихожей лампы.

– Это что же, птичка упорхнула? – прорычал Платон Зубов.

– Похоже на то, – буркнул Вяземский и выругался по матери.

– Постойте-ка, – возразил Беннигсен. – А это что?

Он быстрым шагом пересёк спальню и подошёл к зашторенному окну. Резким движением отдёрнул портьеры. И – замер, поражённый.

На широком подоконнике стоял мужчина, одетый в чёрное. Однако это был не император: и ростом выше, и в плечах шире. Лицо незнакомца скрывала надвинутая на лоб треуголка. На боку висела шпага, в руках опасно поблёскивали пистолеты.

– Вы кто? – резко спросил Беннигсен, невольно отступая на шаг и хватаясь за эфес сабли.

Ответом был выстрел в упор. Пуля превратила лицо генерала в кровавую маску и отбросила тело назад. Вторым выстрелом незнакомец уложил смельчака Яшвиля, кинувшегося на подмогу Беннигсену.

Прежде чем поражённые злоумышленники пришли в себя, незнакомец отшвырнул дымящиеся пистолеты, соскочил на пол и проворно выхватил из-за пояса новую пару. Ещё два выстрела покончили с братьями Зубовыми. Хищно вдохнув резкий пороховой запах, человек в чёрном коротко засмеялся.

– Император нынче занят, господа, – звучно сказал он по-французски. – Он поручил провести аудиенцию мне.

Яростно крича, заговорщики с саблями наголо бросились к незнакомцу, однако их встретили новые выстрелы. Ещё одну пару пистолетов неприятель припас на подоконнике и теперь пустил в ход. Скарятин был убит наповал пулей в сердце. Вяземский с простреленным боком покатился по полу. На этом запас огнестрельного оружия у человека иссяк. Неуловимо быстрым движением он выхватил шпагу.

– Это дьявол какой-то! – взревел Аргамаков, занося саблю.

Страшен он был сейчас – багровый, растрёпанный, с дико вытаращенными глазами. Однако незнакомец оказался не из пугливых и действовал на редкость хладнокровно. Ловко уклонившись от удара, он вонзил шпагу в горло флигель-адъютанту. Аргамаков выронил саблю. В последний свой миг он вдруг узнал человека в чёрном, с которого во время схватки упала скрывавшая лицо треуголка. То был мальтийский рыцарь-иоаннит Пьер де Сешель, состоявший в посольстве ордена в Петербурге и принятый при дворе. Но как он здесь оказался? Да ещё вооружённый до зубов?.. А больше ни о чём Аргамаков подумать уже не мог: сомлел.

Оставив флигель-адъютанта умирать на полу, де Сешель метнулся к наружной двери и, став в проёме, загородил выход. Теперь у трёх пока ещё невредимых злоумышленников было два пути к отступлению: либо прыгать в окно, либо пройти через дверь по трупу рыцаря. Горданов, Татаринов и Бологовский в нерешительности остановились в пяти шагах от мальтийца, медля с нападением. Совсем не трусы, офицеры испытывали сейчас нечто вроде суеверного страха. В считанные минуты человек в чёрном уничтожил бо́льшую часть заговорщиков и при этом даже не запыхался. Да человек ли это?..

Неожиданно в коридоре возник нарастающий шум.

– Держись, ребята! Это Пален с Уваровым ведут со двора подмогу! – закричал Татаринов, и в голосе его явственно прозвучало облегчение.

– Ошибаетесь, месье, – с отменной вежливостью сказал де Сешель. – Сдаётся мне, напротив, это генерал Аракчеев с лейб-гвардейцами вяжет ваших товарищей по заговору. Так что надеяться не на что.

Татаринов выпучил глаза, усы его стали торчком.

– Аракчеев? Что за чушь?! Он же в ссылке…

– Третьего дня секретным распоряжением императора из неё возвращён, и вот уже два часа как возглавил Преображенский полк взамен изменника Талызина, – охотно пояснил мальтиец. – Правда, знают об этом лишь те, кому надлежит, и ни единой персоной более… В общем, предлагаю сложить оружие и вверить дальнейшую участь в руки императора. Возможно, он проявит милосердие и оставит вам жизнь. Хотя, откровенно говоря, вы этого не заслуживаете, – безжалостно добавил он с оттенком презрения. – Решили погубить собственного суверена – вдесятером против одного, безоружного. Замысел, достойный гиен, а не дворян и офицеров…

Бологовский рванул ворот мундира – от яростного движения полетели крючки с пуговицами, да орденская звезда с лёгким звоном упала с груди на пол. Подстёгиваемый стыдом и гневом, он бросился на мальтийца. Но, упреждая выпад Бологовского, тот метнул извлечённый из сапога кинжал, и заговорщик шумно рухнул с клинком в сердце. Рыцарь коротко засмеялся.

– Так что же, господа, вы сдаётесь? – спросил он, откидывая прядь густых чёрных волос с высокого лба.

Ответом было нападение. Не сговариваясь, офицеры с мужеством отчаянья одновременно атаковали де Сешеля с двух сторон. Однако мальтиец, низко пригнувшись, с поразительной лёгкостью проскользнул между занесённых сабель (заговорщики чуть не зарубили друг друга) и оказался за спинами нападавших. Горданов быстро обернулся – и был насквозь пронзён стремительным ударом шпаги в живот. В этот момент Татаринов, отбросив саблю, кинулся на врага, и пока тот извлекал клинок из обмякшего тела, вцепился в горло. Ему удалось сбить мальтийца с ног. С невнятным рёвом офицер навалился на де Сешеля и принялся душить. Татаринову уже было всё равно, что станет с ним самим – лишь бы уничтожить рыцаря, отомстить за разрушенный план цареубийства и погубленных товарищей по заговору…

Ни весом, ни физической силой тягаться с Татариновым мальтиец не мог. Но это его ничуть не смутило. Он даже не пытался разомкнуть руки, сдавившие горло железным обручем. Зато сложил указательный и безымянный пальцы правой руки в некое подобие двузубой вилки и неожиданно ткнул офицера в глаза. С болезненным стоном Татаринов отпрянул и невольно схватился за лицо. Чтобы закрепить успех, де Сешель стряхнул обидчика на пол и, вскочив на ноги, чувствительно пнул ниже пояса. И вновь раздался стон.