Кассандра - Сергей Пономаренко Страница 4

— Я так рассчитывала на эти деньги, чтобы поставить Баке памятник на могиле! — Молодая женщина сокрушенно покачала головой. — Хотя бы аванс…

— Аванс возможен, но через месяц — мне надо будет провести ряд консультаций с экспертами, а в зависимости от результата я приму окончательное решение. Не исключено, что мне придется отказаться от своей идеи и вернуть картины. А эти сюжеты… — Леонид скорбно нахмурил брови: мол, я и так иду на риск, несу затраты, а ты тут еще пытаешься сразу выдавить деньги.

— Хорошо, я согласна, — решительно махнула рукой Эльвира — она не любила долгих деловых бесед.

За прошедший после похорон мужа месяц она неоднократно пыталась продать хоть что-нибудь из его работ, но неудачно. «Техника прекрасная, цвета великолепны, но сюжеты… честно говоря, они меня даже пугают», — признался продавец небольшого магазинчика-галереи, и после него почти те же слова и с теми же интонациями произнесли продавцы других магазинчиков, отказываясь даже выставить эти работы. Но, как говорится, вода камень точит, так что можно было надеяться найти заинтересованных продавцов. А вот времени у Эльвиры совсем не было, и этот явный спекулянт, рассчитывающий на дармовщину получить картины, был для нее последней надеждой.

«Я могу потянуть еще день или два, но потом потеряю все — ОНИ больше ждать не будут, — лихорадочно раздумывала она. — Надо соглашаться. Даже будет лучше, если он возьмет у меня все картины. Лишь бы не оказался аферистом и не кинул меня».

Эльвира обворожительно улыбнулась еле помещавшемуся в кресле крупному круглолицему мужчине с коротко стриженными темно-каштановыми волосами и красным речным загаром.

«У него красивые полные губы, почти как у женщины, — хоть помадой крась. Говорят, это свидетельствует о доброте».

Потратив еще час, Леонид безжалостно урезал в несколько раз названную вдовой стоимость картин, несмотря на ее попытки отстоять свою цену.

— Подведем итоги: двадцать девять полотен общей стоимостью пять с половиной тысяч американских зеленых рублей. — Леонид протянул женщине калькулятор с высветившимися цифрами.

— Наверное, так, — кивнула Эльвира. — Как думаете, в течение какого срока я смогу получить всю сумму?

— Это дело кропотливое и, заранее предупреждаю, долгое. Аванс в размере двадцати процентов через месяц- полтора, а все остальное — в течение года. — Видя, что женщина совсем сникла, Леонид ее подбодрил: — Но это в самом крайнем случае. И я оставляю за собой право в случае удачи увеличить сумму. Ведь я не какой-то там барыга.

«Иметь право и воспользоваться им — это разные вещи», — мысленно успокоил он себя, удивившись непонятно откуда взявшейся щедрости. Возможно, сыграло роль то, что женщина понравилась ему, а точнее, ее тело: она была гибкая и сильная, без излишков жира, но и не худая. Ему нравились женщины, у которых было всего вдоволь, и спереди и сзади, но не чересчур.

В свои тридцать шесть лет Леонид уже испытал себя на многих поприщах, где можно было заработать деньги, но вожделенного солидного капитала не приобрел. Всего год тому назад у него был не особенно прибыльный бизнес — держал несколько продуктовых магазинчиков в пригороде, позволяющих лишь оставаться на плаву и кое-что откладывать на черный день. Как-то раз, в субботу, его приятель Стас Новицкий, бесталанный художник, пьяница и бабник, затащил его на собрание клуба нумизматов и антикваров, который на самом деле был рынком, где товаром выступали предметы старины, в том числе монеты, марки и картины. Леониду было неинтересно толкаться среди множества людей, рассматривать предметы, в которых на тот момент он ничего не смыслил. Правда, его внимание привлекли несколько очень известных личностей, часто мелькавших на экране телевизора, а здесь активно интересовавшихся товаром и скупавших антиквариат. Он толкнул Стаса, который чувствовал себя здесь как рыба в воде, и съехидничал:

— Никогда не думал, что в нашем политическом бомонде сплошь собиратели старины: дырявых самоваров, потертых марок, треснутых статуэток. А как они торгуются — любо-дорого посмотреть!

— Леня, есть фильм «Тупой и еще тупее», так то, что ты сказал, именно оттуда. Они не собирают старье, а вкладывают деньги в известные бренды, на которых зарабатывают такие проценты, что никакому банку или инвестиционному фонду и не снилось. Настоящий ценный антиквариат не подвержен колебаниям курсов валют, не зависит от стоимости сырья. К тому же не требуется постоянно совершенствовать технологии и зарплату не просит, а его цена неизменно увеличивается, чуть ли не вдвое ежегодно. Вот посмотри: тот старичок предлагает картину, вид у нее не ахти, да еще в уголке на полотне есть небольшая дырочка. Подпись неразборчивая. Просит пятьсот баксов. Но я тебе вот что скажу: по-моему, это настоящий Кустодиев, работа начала двадцатого века. Ее бы отреставрировать, выставить на аукционе, и несколько тысяч можно свободно срубить.

— Может, я и тупой, но неужели этого никто не видит?

— Для этого надо знать столько, сколько знаю я. Восемьдесят процентов здесь шатающихся нахватали по верхам, а вглубь и не заглядывали. Кроме наличия знаний надо быть еще немного авантюристом и не бояться рисковать. Вон идет Матюша — он точно не пройдет мимо этой картины, а если он ее уже видел, то специально сделал паузу, чтобы сбить цену до предела. Он…

— Стас, с меня сегодня угощение, но отвлеки минут на десять Матюшу. Мы с тобой после сочтемся… — И Леонид ринулся к старичку.

Торговаться Леонид тоже умел, и когда Матюша подошел к ним, то старичок прятал в портмоне четыреста долларов.

— Даю шестьсот, — выдохнул Матюша, невзрачный пожилой человечек в старом потертом костюме.

— Хоть тысячу, — торжествовал Леонид, — теперь я хозяин. — Увидев, как у старичка дернулась к картине рука, прошел мимо него, как ледокол, откинув в сторону плечом.

— Даю восемьсот. — Матюша прилепился сзади и чуть не плакал.

— За Кустодиева — восемьсот?! Хамите, парниша! — бросил остолбеневшему Матюше Леонид, но зря думал, что от него отвязался, — когда садился в машину, Матюша снова появился:

— Даю две тысячи — картина с браком, большего не стоит, а мне… — голос его уже срывался на плач.

— Мне она для коллекции нужна — и с браком пойдет, — и Леонид, захлопнув дверцу машины, сразу выехал со стоянки.

«Чудеса, за пять минут я мог заработать полторы штуки!» Внутри у него все пело и ликовало — он понял, чем теперь займется. С этого времени Стас Новицкий стал его лучшим другом, и, не выходя из полупьяного состояния, проводил для него ликбез: рассказывал о художниках, картинах, учил, на что обращать внимание. У Леонида была цепкая память и, самое главное, огромное желание преуспеть в новом деле. Он обзавелся альбомами живописи, читал статьи, книги, висел часами на искусствоведческих сайтах, но основную информацию ему давал вечно полупьяный приятель. Результаты первой операции превзошли все его ожидания: затратив тысячу на реставрацию картины и получение акта экспертизы, он на аукционе при стартовых десяти тысячах продал ее за шестнадцать. В спешном порядке он распродал свой бизнес, а полученные деньги использовал для закупки картин. Вместе с Новицким сделал рейд по областным центрам, размещал объявления в газетах, иногда даже на местных телеканалах. Ему приносили картины, одни он покупал, другие брал на реализацию, отвозил в столицу и размещал в многочисленных художественных галереях- магазинах. Были сделки удачные, даже очень удачные, но по результатам они не могли превзойти первую. Иногда терпел неудачи, но это были единичные случаи, экономически неощутимые.