Старое пианино - Ирина Лазарева Страница 4

Не прошло и получаса, как веселая компания расположилась за двумя сдвинутыми столами.

— А что, Вася, давно в лесничестве работаешь? — расспрашивал Ярослав инспектора, подливая водку в пластмассовые стаканчики. — На такой работе небось не разживешься. Понятно — романтика, красота, зверушки всякие… Только одной романтикой сыт не будешь. Верно я говорю?

— Верно, — с готовностью кивал пьяненький уже Василий. Теперь с его простодушного лица не сходила блаженная улыбка. — Все ты верно говоришь, дружище. Денег здесь не заработаешь. Я в заповедник за другим пришел. И не ошибся, не подвела меня интуиция. Я ведь не простой служака, а натуралист, если хотите знать. — Он подался к собеседникам и понизил голос: — Слушайте, братцы, что я вам по секрету скажу: есть в здешнем лесу кое-что особенное, помимо романтики…только тсс… — он приложил палец к губам, озираясь по сторонам с пьяной опасливостью, — расскажете кому — засмеют. Нас здесь инспекторов пять человек, у каждого свой участок, и все знают про это «особенное». Только мы сговорились помалкивать. Неохота прослыть кандидатом в психушку. Потому как люди не дойдут своими штампованными мозгами, что именно лес может открыть сокровенное. Здесь квинтэссенция природных сил, здесь они проявляются и даже обретают зримый облик, и чтобы понять это, надо вот так, как я, определенное время пожить в лесу.

Он откинулся на спинку стула и с довольным видом оглядел слушателей.

Взгляд Максима невольно затерялся в сумрачной утробе леса, слова Василия навели на собственные размышления: ему тоже всегда казалось, что лес живет своей обособленной, таинственной жизнью, которую человек, так и не разгадав, бездумно пытается уничтожить. Там, где царство деревьев и трав, приют теней и утомленных ветров, где вольно дышит земля, не скованная бетоном и асфальтом, и изливается целебными ключами в ручьи и реки, там, возможно, удастся найти ответы на многое, что занимает пытливые умы, что заставляет искать иные миры, когда разгадка может оказаться совсем близко.

Раздумья напомнили ему вчерашний странный эпизод в парке.

— Вася, ты слышал такое название: Дарьины ключи?

Василий, хоть и был в изрядном подпитии, среагировал мгновенно: как-то болезненно передернулся, у него выплеснулась водка из стакана, улыбка сползла с губ, на лице проступило смешанное выражение беспокойства и растерянности. Он поставил стакан на стол и погрузил в него взгляд, как бы собираясь с мыслями.

— В сущности, вы приезжие, чужие в наших краях, — заключил он, — не надо вам втягиваться в то, что здесь творится. Натерпитесь страху только. Ведь как люди неведомое воспринимают: что непонятно — то пугающе. А что пугает, вызывает защитную агрессию… Кто вам сказал про Дарьины ключи?

— Да старикан один психованный, — хмыкнул Ярик. — Пристал к Максу на бульваре, о помощи какой-то гундозил. Явно не в себе.

— Вас просил о помощи?.. Ну да, вы же пианист, это понятно, — пробормотал Василий и снова задумался.

— Слышь, очкарик, что ты там бурчишь себе под нос? — фамильярно хохотнул Ярослав. — Раз пианист, то, стало быть, любой приставала в порядке вещей?

— Пианист… — медленно повторил Василий, — он тоже был пианистом, знаменитым, причем. Неужели не узнали, Максим Евгеньевич? Это ведь Веренский, забыли, что ли?

— Веренский?! — поразился Максим. — Этот страшный, изможденный старик — Веренский?! Подумать только. Какая ужасная перемена! Я никогда не был поклонником его таланта, но буквально пять лет назад он был повсеместно известен, как признанный виртуоз и один из лучших исполнителей Шопена. Потом внезапно исчез с концертной арены. Что с ним случилось? Хотя, после вчерашней встречи, могу предположить, что бедняга лишился рассудка. Вид у него поистине безумный.

— Напрасно, Максим Евгеньевич, напрасно вы сделали такой вывод. Психически Веренский здоров. Подкосили его несчастья: одну за другой он потерял жену и дочь. Конечно, выслушав его «бредни», каждый утвердится в мнении, что старик спятил, хотя и не старик он вовсе, по моим подсчетам ему нет и пятидесяти.

А знаете, пожалуй, я со своей стороны попрошу вас сходить в Дарьины ключи. Веренский верно рассчитал, возможно, вы единственный, кто может ему помочь. Я вас провожу, вот только сосну чуток на травке. Глаза слипаются, сил нет. — У Василия и вправду опускались веки, его качало на стуле, а речь все больше походила на невнятное бормотание: — Развезло от вашей водочки. Я вообще-то редко пью…не какой-нибудь пьяница бездонный… а тут не сдержался: уха из свежатины, да знатная компания… не то что госинспектор — богомолец станет грешником…

— Эге, брат, да ты сейчас свалишься, — озаботился Ярик. — Сеня, хватай гостя, пока не грохнулся, уложи вон под тем деревцем, пусть проспится. А то получится, что мы парня при исполнении споили.

Ярик и сам был навеселе; откушав напоследок крепкого кофе, разоблачился до трусов и полез в реку, где принялся резвиться с грацией бегемота, поднимая тучи брызг, грузно шлепаясь в воду, как автомобиль, упавший с моста.

Максим купаться отказался, прилег на покрывало, расстеленное на траве, неподалеку от сладко сопящего Василия, и задремал.

Через два часа молодой инспектор пробудился. Охранники уже носили вещи в машины, пора было возвращаться в отель.

— Ну что, Вася, проспал рабочий день? — поддел Ярик. — Над тобой начальство есть, или как?

— Начальство по лесу не шастает, оно в кабинетах сидит, — отозвался Василий. Он протирал стекла очков. — Так что решили? Едем в Дарьины ключи? Отсюда совсем близко.

— О-па! — сказал Ярик. — Я надеялся, что из тебя дурь выветриться вместе с хмелем. Сам же отсоветовал вникать в ваши местные глюки.

— Другим бы отсоветовал, но буду я последний дурак, если не воспользуюсь присутствием знаменитого пианиста.

— Дался вам пианист! В чем дело, черт возьми?! Можешь ты толком объяснить?

— Пока не дойдем до места, ничего не скажу. Все равно не поверите. Увидите своими глазами, вернее — услышите, тогда поговорим.

— Ладно, развлеклись — и по машинам, — решительно распорядился Ярик. — Спасибо тебе, Вася, за компанию, удачи, друг! Бог даст, свидимся. Макс, садись в машину, ехать пора.

Максим, привыкший во всем полагаться на Ярослава, пожал руку Василию и пошел к автомобилю.

— Что ж, прощайте, — сказал вслед инспектор. — А ведь могли спасти человека.

Максим остановился и обернулся.

— Да-да, — продолжал Василий. — Если бы речь шла о самом Веренском, я бы даже не плюнул в его сторону. А девушку жалко. Она ни в чем не виновата. За грехи папаши расплачивается. — Он придвинулся к Максиму и заговорил быстро, вполголоса, так же как за столом бросая пугливые взгляды по сторонам: — А все из-за этого проклятого пианино. Откуда чертовщина в доме завелась, даже сам Леонид Ефимыч не знает. По наследству от бабок да прабабок перешло. Дьявольский антиквариат, искушение, на этом Веренский и попался…