Чернее черного - Хилари Мантел Страница 39

— Хочешь спросить, как я это делаю? — сказала Элисон.

— Да, вот именно. Именно это я и хочу спросить.

Колетт приготовила ей имбирный чай, и Эл заговорила о вероломстве мертвых, об их фрагментарной, проникающей природе, о том, как они дематериализуются, оставляя на память кусочки себя, или запутываются у тебя во внутренностях. Она рассказала о своем остром слухе и голосах, которые слышала в стене. О склонности мертвых привирать и фантазировать. Об их эгоизме и ограниченности. И просто общей бестолковости.

Колетт не была удовлетворена. Она потерла глаза, почесала лоб. Она замерла и уставилась на Элисон, когда увидела, что та сочувственно ей улыбается.

— Что? Почему ты улыбаешься?

— Моя подруга Кара сказала бы, что ты открываешь третий глаз.

Колетт ткнула пальцем себе между бровей.

— Тут нет глаза. Только кость.

— А за ней мозг, надеюсь.

— Не то чтобы я тебе не верила, — сердито заговорила Колетт. — Я верю. Мне приходится верить в то, что ты делаешь, потому что я вижу это своими глазами, вижу и слышу тебя, но как могу я верить, если это противоречит законам природы?

— Ах, законам, — сказала Эл. — А ты уверена, что они до сих пор существуют? По-моему, в наши дни творится сущий бардак.

Они договорились устроить в субботу, день похорон принцессы, вечернее шоу в центральных графствах, крупную спиритическую ярмарку в краях, где подобные мероприятия только-только начали приживаться. Мэнди Кафлэн сказала Эл по телефону:

— Отказываться — стыд и срам, дорогуша. Возьми в машину пакет, если тебя до сих пор подташнивает. Ты же знаешь, если сейчас соскочишь, потом они заломят полную цену за палатку и какая-нибудь шарлатанка из Бирмингема немедленно займет твое место. Ну так как, справишься? Вот и умница. Как по-твоему, миссис Этчеллс приедет?

— О да. Она любила Диану. Она будет ждать контакта.

— Радости материнства, — съязвила Мэнди. — Конечно. Возможно, Ди явится и даст ей знать, что была на сносях. Но как миссис Этчеллс доберется до Ноттингема? Вдруг поезда отменят из-за траура? Ты же недалеко живешь — может, подбросишь ее?

Эл понизила голос:

— Я не хочу крысятничать, Мэнди, но за миссис Этчеллс водятся грешки: она, ни с кем не посоветовавшись, сбивает цены на гадание Таро, демпингует, переманивает клиентов. Колетт сама слышала.

— Ах да. Эта женщина, Колетт. Кто она, Эл? Где ты ее нашла? Она медиум?

— Боже, нет, конечно. Она моя клиентка. А раньше была твоей.

— Правда? И когда же?

— В прошлом году, точнее не скажу. Она приезжала в Хоув с парой запонок. Хотела узнать, кто ее отец.

— И кто же?

— Ее дядя.

— А, одна из этих. Не могу припомнить ее лица. — Мэнди говорила нетерпеливо. — И что, она на меня злится?

— Нет. Не сказала бы. Хотя она довольно скептична. Местами.

Эл вежливо отделалась от подруги. Она положила трубку и замерла, глядя на телефон. Правильно ли я поступила, взяв на работу Колетт? Мэнди, похоже, не в восторге. Возможно, я действовала импульсивно и скоро раскаюсь? Она едва не перезвонила Мэнди, чтобы спросить совета. Мэнди знает, что почем, она прошла суровую школу, выставила из дома любовника на ночь глядя и всю его компанию заодно — какого-то дохлого друида, который въехал вместе с парнем, и целую кучу кельтских духов, привыкших жить в пещерах, а не в Хоуве. Выметаются, значит, Луг, Трог и Глуг со своими чертовыми котлами и копьями, а с ними и медиум Саймон, и его вонючие подштанники сыплются из окна второго этажа, статуя Великого учителя Морфесы плюхается в канаву, жезл отламывается, а папка со счетами за последний квартал несется, словно летающая тарелка, прямо к морю, и парочка не обналиченных чеков аннулируется под острым каблуком Мэнди.

Так всегда бывает с теми, кто опрометчиво завязывает отношения с коллегой. Проблема не в том, совместимы ли вы двое, — проблема в багаже, который вы тащите за собой, в ваших свитах, в том, будут ли они воевать, оставляя за собой разоренные земли, молотить друг друга культями и клацать обломками зубов. Эл потянулась было к трубке, но отдернула руку: она не хотела, чтобы Колетт услышала, и поговорила с Мэнди мысленно.

Я знаю, это плохо, встречаться с кем-то из своих, но некоторые считают, что связаться с клиентом — еще хуже…

Связаться?

Ну, не в сексуальном плане. Но это все равно отношения, не отрицай. Если она с тобой живет, значит, у вас отношения. Бог свидетель, как нам нужен кто-то, с кем можно поговорить, но…

Но разве можно говорить с клиентами?

Да, в этом-то и проблема. Разве они могут понять, каково тебе? Разве они вообще могут хоть что-то понять? Ты пытаешься объяснить, но чем больше стараешься, тем хуже выходит.

Они не понимают слов, верно? И не говори, родная. Они не понимают, чем ты живешь.

Ты произносишь что-то совершенно очевидное, а они смотрят на тебя как на сумасшедшую. Ты повторяешь, но теперь это кажется безумием уже тебе. Слова теряют смысл, если повторить их сотни раз.

К тому же ты платишь за аренду. По ипотеке, неважно. Это не страшно, пока все пучком, но малейшая стычка, и они начинают швырять упреки тебе в лицо, ах, ты водишь меня за нос, и вокруг тебя все эти люди, которых я не вижу, откуда ты это обо мне знаешь, ты что, читаешь мою почту — господи, да на кой мне читать их чертову почту? Как будто я и без того их насквозь не вижу. Говорю тебе, Эл, как-то раз я связалась с клиентом, позволила ему переехать ко мне, и это был ад. Уже через неделю я выяснила, что он просто хотел меня использовать. Заполни купон футбольного тотализатора. Выбери, на какую лошадь поставить в Пламптоне.

Да, я объяснила Кол, я ей прямо сказала, что не умею угадывать лотерейные номера.

И как она отреагировала?

Думаю, она в состоянии это понять. В смысле, она умеет считать. Думаю, она понимает, что всему есть предел.

Это она сейчас так говорит. Но честное слово, когда ты пускаешь их к себе, они как пиявки, они как — да неважно, короче, они сосут твою кровь круглые сутки. Вообще-то мама говорила об этом. Она предупреждала меня, точнее, пыталась предупредить, но кто слушает матерей? Ты знаешь, что я родилась в ту ночь, когда застрелили Кеннеди? Черт, выдала свой возраст! (Мэнди, в воображении Эл, надтреснуто засмеялась.) От тебя, Эл, ничего не утаишь! Дело в том, что моя мама — как ты знаешь, она тоже была Наташей, медиумом звезд, а бабка моя была Наташей, медиумом царей, — так вот, мужчина, с которым она жила, когда я родилась, он сказал, разве ты об этом не знала, куколка? Ты что, не могла как-то предотвратить от этого? Редкостный был грамотей. Мама ответила, мол, а что я, по-твоему, должна была сделать, позвонить в Белый дом, когда у меня ноги растопырены, а морщинистая старая монашка орет прямо в ухо «тужься, мамочка, тужься»?