Вампир Лестат - Энн Райс Страница 36

Способны ли дьяволы испытывать любовь друг к другу? Неужелиони тоже могут гулять, взявшись за руки, по аду и при этом говорить примерноследующее: «Ах, друг мой, я так тебя люблю»? Впрочем, это абсолютно риторическийвопрос, и к тому же я не верю в существование ада. Но все же эта проблемаявляется частью концепции зла – в этом я не сомневаюсь. Ведь считается, чтообитатели ада ненавидят друг друга так же, как спасенные души ненавидят все безисключения души проклятые.

Всю свою жизнь я был уверен в этом. Еще в детстве меняприводила в ужас одна только мысль о том, что, если вдруг мне придетсяотправиться на Небеса, а моя мать попадет в ад, мне придется ненавидеть ее. А яне мог ее ненавидеть! Но что будет, если мы окажемся в аду вместе?

Что ж, теперь вне зависимости от того, верю я всуществование ада или нет, я твердо знаю, что вампиры могут любить друг друга ипринадлежность к силам зла не исключает способности любить. Во всяком случае, втот момент я в этом не сомневался. Нет, ни в коем случае не плакать. Я большене в силах выносить слезы.

Я обратил взор на большой деревянный сундук, стоящий вголовах саркофага. Он не был заперт, и, когда я откинул крышку, она едва неслетела с петель.

Хотя мой старый учитель и предупредил, что оставляет мне всесвои сокровища, то, что я увидел, буквально ошеломило меня. Сундук был доотказа набит золотом, серебром и драгоценностями. В нем лежало бесчисленноемножество колец с драгоценными камнями, бриллиантовых ожерелий, нитей жемчуга,золотой и серебряной посуды, монет – огромное количество разнообразныхценностей.

Я гладил руками эту красоту, поднимал полные пригоршни и вотблесках огня любовался сиянием и игрой красных рубинов и зеленых изумрудов.Такие оттенки цветов мне еще не приходилось видеть, о таком богатстве я не смелдаже мечтать. Я словно воочию узрел сказочные сокровища пиратов Карибскогоморя, богатство, достойное короля.

И все это теперь принадлежало мне.

Я принялся внимательно и не торопясь разглядывать содержимоесундука. Здесь было множество личных, уже полуистлевших вещей: шелковые маски,отвалившиеся от золотых оправ, кружевные носовые платочки и лоскуты одежды составшимися на них булавками и брошами, фрагмент кожаной упряжи с золотымиколокольчиками, истлевшие кружева, просунутые сквозь золотое кольцо, огромноеколичество самых разных табакерок, медальоны на бархатных ленточках…

Неужели все это Магнус отобрал у своих жертв?

Я нашел инкрустированную драгоценными камнями шпагу, пожалуйчересчур тяжелую для наших дней, и даже поношенный башмак, сохранившийся,вероятно, только из-за украшавшей его пряжки из горного хрусталя.

Он мог взять все, что ему хотелось. И в то же время ходил влохмотьях, в рваном костюме прошлой эпохи и вел образ жизни древнегоотшельника. Для меня это было непостижимо.

Нашел я в сундуке и сокровища совсем иного рода: жемчужныечетки с сохранившимися на них распятиями! Я осторожно прикасался к святымобразам, качая головой и прикусив нижнюю губу, словно желая тем самым сказать:«Ах, как же скверно с его стороны – украсть такое!» Но одновременно этоказалось мне забавным. Еще одно доказательство того, что Бог отныне не властеннадо мной.

Пока я размышлял о том, присутствует ли во всем происходящемэлемент случайности, рука моя наткнулась среди сокровищ на удивительно красивоезеркало с украшенной драгоценными камнями ручкой.

Непроизвольно и почти бессознательно я взглянул на себя вэто зеркало. И увидел там примерно то же, что видел обычно, разве что кожа моябыла теперь очень белой, такой же, какой была у старого дьявола, а цвет глаз изголубого превратился в радужную смесь фиолетового и кобальтового. Волосы моиблестели, а когда я провел по ним рукой, то почувствовал, что они стали здоровееи гуще.

По правде говоря, передо мной был вовсе не Лестат. Иззеркала на меня смотрело лишь его подобие, созданное из совершенно иныхсубстанций. А те немногие морщины, которыми наградила меня судьба к двадцатигодам, либо исчезли совсем, либо выпрямились и стали чуть глубже, чем прежде.

Я не мог отвести взгляд от отражения в зеркале, и мне вдругмучительно захотелось обнаружить там хотя бы частичку себя самого. Сжав зубы,чтобы не разрыдаться, я лихорадочно потер лицо и даже вытер зеркало.

В конце концов я зажмурился и снова открыл глаза, а потомулыбнулся глядящему на меня из зеркала существу. Оно улыбнулось мне в ответ.Да, это несомненно был Лестат. И лицо его не выражало ни недоброжелательности,ни злорадства. Во всяком случае, явного. Оно носило лишь следы прежнейимпульсивности и склонности к озорству. Это существо можно было бы принять заангела, если бы слезы его, когда оно плакало, не были алыми и весь его облик неносил оттенка красного, ибо и само оно видело все в красном свете. И если бы неего острые маленькие клыки, врезавшиеся в нижнюю губу, когда оно улыбалось, ипридававшие ему совершенно жуткий вид. Вполне приличное лицо, имеющее толькоодин страшный, поистине ужасный недостаток.

Но тут до меня вдруг дошло, что я вижу в зеркале собственноеотражение! А ведь всегда говорили, что всякие призраки, духи и те, кто продалдушу дьяволу, не могут иметь отражения!

Меня охватило жгучее желание узнать как можно больше о том,во что же я превратился. Я хотел знать, как мне следует вести себя средисмертных. Не терпелось вновь оказаться на парижских улицах и уже совершенноновыми глазами увидеть все то, что мне приходилось видеть до сих пор. Я жаждалзаглянуть в лица людей, полюбоваться цветами и бабочками. Увидеть Ники ипослушать, как он играет… Нет!

Мне придется отказаться от этого. Но ведь музыка существуети в иных формах. Я закрыл глаза, и мне показалось, что я слышу оркестр «Опера»,в ушах моих зазвучали оперные арии. Воспоминания об этом были такимипронзительно живыми!

Но теперь все для меня станет другим – радости и боли, мыслии воспоминания… Все, даже печаль о том, что утрачено, отныне будет окрашеновосхитительным светом.

Положив зеркало обратно в сундук, я достал оттуда один изпожелтевших от времени носовых платков и вытер слезы. Потом повернулся к огню.Лицо и руки окутало приятное тепло.

Меня охватывала сладкая сонливость. Закрыв глаза, япровалился в странное забытье, и передо мной возникло видение: Магнус пил моюкровь. И снова ко мне вернулось завораживающее ощущение головокружительноговосторга, я чувствовал крепкие объятия Магнуса, то, как он приникает ко мне икак моя кровь перетекает в его тело. Слышал я и скрежет цепей по полу древнегоподземелья, видел беспомощно обвисшего на руках у Магнуса вампира. И былочто-то еще… что-то очень важное. Я никак не мог понять. Что-то о воровстве, опредательстве, о том, что нельзя отдавать себя во власть кого бы то ни было –ни Бога, ни дьявола, ни человека.