Хорья фабрика - Елена Крылова Страница 36

После этого мужчины в химзащите поспешно убрались из помещения, но перед этим один из помощников задержался у выхода и указал мне пальцем на потолок, где была подвешена камера видеонаблюдения. При этом стекла его противогаза многозначительно были направлены на меня, как будто он предупреждал: «не шали».

В принципе, это предостережение было лишним, поскольку предпринять что-либо противоправное в этой комнате было сложно. Кроме кровати, на которую меня положили, унитаза и раковины, здесь не было ни единого предмета. Даже окна в комнате не имелось, а дверь, уходя, они накрепко заперли, в чем я убедилась сразу же после того, как осталась одна.

За пару секунд изучив комнату, я переключила внимание на себя. Мою личную одежду они с меня сняли, а взамен облачили в нечто, похожее на ночную рубашку, сшитую из жесткого хрустящего материала. Ощущать ее грубое прикосновение к коже было неприятно, но сильнее меня беспокоило другое, непривычное чувство. Проведя рукой по волосам, я почувствовала, что на месте мягкой шевелюры теперь ничего не было, только клочками торчал неравномерный короткий ежик.

К лицу резко прилила кровь, и моя злость выплеснулась вместе с криком:

− Уроды!

Несколько раз всхлипнув, я тихо добавила, скорее, для себя:

− Действительно, как тут не быть стрессу…

Так начался первый из трех дней ожидания. Страх за мою дальнейшую судьбу усугубился тем, что в этой комнате совершенно нечем было себя занять. Поначалу, чтобы хоть как-то отвлечься от скверных мыслей, я принялась считать керамические плитки на полу и стенах, но они, к сожалению, быстро закончились, и я снова осталась наедине со своей тревогой. Из коридора не доносилось ни единого звука, по всей видимости, эта часть здания использовалась ими не очень активно.

И кем ими? Кто эти люди, находящиеся сейчас по ту сторону системы видеонаблюдения?

Непрерывно работающая под потолком камера равномерно попискивала, и этот едва различимый в обычных условиях звук, здесь, в пустом помещении, казался очень громким и действовал на нервы.

За первые несколько часов пребывания в этом помещении, я настолько привыкла к тишине, что лязг открывшегося в двери окошка, заставил меня вздрогнуть. Но ничего страшного не произошло, и в небольшое прямоугольное отверстие просунули поднос с предназначенной для меня пищей. Не раздумывая долго, я подбежала и схватила его, после чего окно с таким же громким лязганьем захлопнулось.

Я рассмотрела свой паек. На жестяном подносе, в такой же жестяной посуде находилась вполне себе приличная на первый взгляд еда, и ее было на удивление много.

Попробовав, я убедилась, что вкус тоже является вполне сносным. Хорошо, что мне хватило ума не съесть всю порцию сразу, а растянуть ее, так как следующее «кормление» случилось, как мне показалось, не ранее, чем через сутки. Как и в прошлый раз, распахнулось оконце, но теперь голос с той стороны двери коротко скомандовал:

− Посуду.

Я схватила поднос с пустыми мисками и передала за окно, а взамен получила еще одну такую же порцию.

Всего пищу мне приносили три раза, из чего я позже сделала вывод, что, как раз, прошли те три дня, необходимые для получения результатов моих анализов. По прошествии этого времени за мной явились две знакомые фигуры в костюмах химзащиты, на этот раз без своего командира, крепко взяли меня под руки и повели все по тому же коридору, только в обратном направлении.

Чуть погодя они ослабили хватку, поскольку поняли, что сбегать я не собираюсь, а я, в свою очередь, осознала, что бежать, собственно, и некуда. Коридор с расположенными по обе стороны одинаковыми дверьми не имел никаких поворотов, изредка встречались разве что короткие ответвления, в которых находились точно такие же двери. Проверять, что скрывает за собой хотя бы одна из них, желания у меня не было совершенно.

Наконец мои стражи остановились у одной из таких створок, впустили меня в помещение, а сами ушли, не забыв при этом запереть дверь на замок. Эта комната не сильно отличалась от той, в которой меня держали, разве что в ней отсутствовала кровать. Зато посередине помещения стоял небольшой металлический стол с расположенными друг напротив друга стульями. Кроме того, в одной из стен было проделано квадратное окно, которое на данный момент закрывали жалюзи. Освещалась комната с помощью двух люминесцентных ламп, одна из которых, готовясь к завершению своего срока службы, нервно мигала под потолком. Также с потолка на меня внимательно смотрел еще один глаз вездесущего видеонаблюдения.

Едва я успела опуститься на стул, явился он – тот самый высокий человек в неизменном противогазе. Однако вместо «химзащиты» теперь он был облачен в белый накрахмаленный халат, какие носят сотрудники больниц или лабораторий, и халат этот, даже при здешнем тусклом освещении, ослеплял своей чистотой.

Не говоря ни слова, высокий человек уселся за стол напротив меня. Примерно с полминуты мы, пользуясь появившейся возможностью, просто молча разглядывали друг друга, я – сосредоточенным и недоверчивым взглядом исподлобья, он – сквозь мутные стекла противогаза. Наконец он, словно приняв за это время решение, поднес руки к голове и стал стягивать свою «маску».

Под ней я ожидала увидеть все, что угодно. Но даже самое уродливое в мире лицо не смогло бы напугать меня также сильно, как то, что предстало перед моим взором.

Со мной за одним столом, одетая в белый халат, сидела смерть и глядела на меня в упор.

Мне пришлось невольно вскочить со стула и отпрянуть в сторону, а смерть, в свою очередь одарила меня улыбкой. Благодаря этому стало понятно, что передо мной лицо обычного человека, а то, что меня так сильно напугало, было всего лишь гримом – рисунками, нанесенными на коже белой и черной краской. Изображение это повторяло форму черепа − на лице были прорисованы провалы глазниц и носа, глубокие впадины щек и мертвецкий оскал на губах.

− Как спалось? – спросил он равнодушно, при этом во рту у него обнажился ряд зубов, выкрашенных в черный.

Вопросительно подняв брови, он тряхнул короткими дредами, волосы в которых оказались склеенными чем-то липким и зеленым. Все эта его «грязность» совершенно не вязалась с исключительно белым халатом.

Не дождавшись ответа, человек добавил, не менее равнодушно:

− Кровать не слишком мягкая? А то я попрошу заменить.

Я снова не нашлась, что сказать на это, а он тут же избавил меня от затруднений тем, что внезапно громко расхохотался над своей шуткой.

− Не обращай внимания, − сказал он, небрежно махнув рукой, − никогда не умел вступать в коммуникацию с людьми, а, работая в этой лаборатории, еще сильнее одичал. Помню только, что, вроде бы, разговор принято начинать с нейтральных фраз. Так, может, ты тоже проявишь минимальную вежливость и хоть что-нибудь ответишь мне?

− Отвратительно, − сказал я, удостоив его ответа только на первый вопрос.