Близнецы. Черный понедельник. Роковой вторник - Никки Френч Страница 35

Фрида вошла в дом, испустив тихий вздох облегчения. Она небрежно поставила хозяйственную сумку на пол и сняла пальто и шарф. На улице было темно и холодно – морозный воздух предвещал скорый приход зимы, – но внутри царил уют. В гостиной горел свет, а в камине лежала растопка. Она разожгла огонь по пути в кухню. Рубен всегда говорил, что существует два типа поваров: художники и ученые. Сам он, очевидно, принадлежал к художникам, эксцентричным и склонным к импровизациям, а она была ученым, педантичным и немного придирчивым, и в точности выполняла все требования рецепта. Чайная ложка без горки в ее исполнении не имела права ни на малейшую выпуклость; если в рецепте использовался красный винный уксус, его ничем нельзя было заменить; песочное тесто следовало держать в холодильнике ровно один час. Она очень редко готовила. Когда она встречалась с Сэнди, в их паре поваром был он, а теперь… Нет, не надо думать о Сэнди, такие мысли причиняют боль наподобие зубной: она возникает неожиданно и мгновенно достигает такой силы, что перехватывает дыхание. Она просто разложила ингредиенты на тарелке и попыталась не думать о том, как он, пользуясь многочисленными горшочками, кастрюлями и деревянными ложками, готовит блюда для себя одного. Сегодня она готовила по простому рецепту, который Хлоя почему-то прислала ей по электронной почте, требуя обязательно и безотлагательно это попробовать: цветная капуста с карри и салат из нута. Фрида отнеслась к рецепту с большой долей сомнения.

Она надела фартук, вымыла руки, опустила жалюзи и как раз нарезала лук, когда в дверь кто-то позвонил. Гостей она не приглашала, а в ее доме люди редко появлялись без приглашения, за исключением молодых людей с неискренними улыбками, продающих губки для посуды по пять фунтов за двадцать штук. Возможно, это Сэнди. Хочет ли она, чтобы это был он? Она тут же вспомнила, что это невозможно: сегодня утром он уехал на скоростном поезде «Евростар» в Париж, на конференцию. Она пока еще знала детали его жизни – жизни, к которой больше не принадлежала, – поэтому могла представить, что он делает в тот или иной момент. Достаточно скоро все изменится. Он будет совершать поступки – а она никогда о них не узнает; встречаться с людьми – а она никогда их не увидит и даже не будет подозревать об их существовании; носить одежду – и не советоваться с ней, что именно купить; читать книги – и не обсуждать с ней прочитанное.

В дверь снова позвонили. Она положила нож, сполоснула руки под холодной водой и пошла открывать.

– Я вам помешал? – спросил Карлссон.

– Разумеется.

– Здесь довольно прохладно.

Фрида отступила в сторону, пропуская его в прихожую. Она заметила, как тщательно он вытер обувь – довольно изящные черные туфли с синими шнурками – о коврик, прежде чем повесить черное, покрытое каплями дождя пальто на единственный свободный крючок.

– Вы готовили.

– Гениально! Теперь я понимаю, почему вы стали детективом.

– Я займу у вас не больше минуты.

Она привела его в гостиную. Огонь в камине еще не разгорелся и не давал тепла. Она старательно подула на угли, после чего села напротив Карлссона и скромно сложила руки на коленях. Он заметил, как прямо она сидит, а она заметила, что передний зуб у него с щербинкой. Это удивило ее, ведь во всем остальном Карлссон производил впечатление человека, очень заботящегося о своей внешности, почти щеголеватого: на нем был пиджак из мягкой темно-серой ткани, белая рубашка и красный галстук, такой узкий, что походил на пародию на галстук, спускающуюся ему на грудь.

– Речь пойдет об Алане? – спросила она.

– Я думал, вам будет любопытно узнать…

– Вы говорили с ним?

Фрида еще больше выпрямилась. Она и бровью не повела, тем не менее у Карлссона создалось впечатление, что, предчувствуя плохие новости, она едва сдержала дрожь. Она была бледнее, чем во время их предыдущей встречи, и выглядела уставшей. Он подумал, что вид у нее, пожалуй, несчастный.

– Да. И с его женой тоже.

– И что?

– Он не имеет никакого отношения к исчезновению Мэтью Фарадея.

Он почувствовал, как она расслабилась.

– Вы уверены?

– Мэтью исчез в пятницу, тринадцатого ноября. Полагаю, господин Деккер пришел к вам именно в тот день?

Фрида на мгновение задумалась.

– Да. И ушел в два пятьдесят.

– Его жена сообщила, что они встретились вскоре после этого. Они отправились домой вместе. Не успели они войти в дом, как к ним в гости зашел сосед и остался на чашку чая. Мы проверяли.

– Вот оно, значит, как… – только и произнесла Фрида. Она прикусила нижнюю губу, стараясь удержаться и не задать очередной вопрос.

– Они были потрясены тем, что подверглись допросу, – продолжал Карлссон.

– Могу себе представить.

– Вам, наверное, хотелось бы знать, что именно я им сказал.

– Это не имеет значения.

– Я сказал, что это стандартная процедура опроса.

– И что это такое?

– Просто уклончивая фраза.

– Я сама ему скажу.

– Я так и подумал.

Карлссон вытянул ноги поближе к огню, который уже весело потрескивал. Ему даже захотелось, чтобы Фрида предложила ему чашку чая или бокал вина, дав возможность остаться в этом теплом, тускло освещенном коконе, но она, похоже, такого желания не испытывала.

– Интересный он человек, правда? Немного шумный, но в целом приятный. И жена его мне понравилась.

Фрида пожала плечами. Она не хотела говорить о нем: наверное, считала, что и так уже нанесла достаточный вред.

– Простите, что я зря отняла у вас столько времени, – произнесла она нейтральным тоном.

– Не извиняйтесь. – Он насмешливо приподнял брови: – «Чем более странным нам кажется сон, тем более глубокий смысл он несет».

– Вздумали цитировать мне Фрейда?

– Даже копы иногда читают.

– Я не вижу никакого глубокого смысла в обычных снах. Обычно меня раздражает, когда пациенты рассказывают свои сны, словно сны могут пролить свет истины на их психологическое состояние. Но в данном конкретном случае… – Она замолчала. – Что ж, я ошиблась. И рада этому.

Карлссон встал, и она последовала его примеру.

– Ну, отпускаю вас к вашему ужину.

– Можно у вас кое-что спросить?

– Что?

– Все дело в Джоанне Вайн?

Искреннее изумление Карлссона быстро сменилось настороженностью.

– Не надо так удивляться. Двадцать два года назад. Именно это число заставило вас подскочить. Мне потребовалось всего лишь пять минут работы в Интернете, а ведь я не очень хорошо владею компьютером.