Много шума из-за одного покойника - Шарлин Харрис Страница 35

Он поцеловал меня в грудь и прошептал:

— Не прячься от меня, Лили.

Мои руки конвульсивно сжались. Я с трудом подавила желание выхватить у него простыню и накрыться. Маршалл придвинулся ближе, заслонив своим телом шрамы, и я, прижавшись к нему, постепенно расслабилась.

— Ты думаешь, я способен его подкараулить и поколотить, чтобы защитить ее честь? — спросил он, дав мне время понять, что амурные дела Теи лично его не касаются.

— Но я же не знаю тебя настолько, чтобы судить, на что ты способен, а на что — нет.

— Тея — местная прелестница. Она хороша собой и выросла в этом городе, поэтому знает, когда и где надо любезничать и раздавать улыбки. Тея умеет общаться с детьми. Однако найдутся те, кто прибережет свои восторги для кого угодно, только не для нее. Это те мужчины, с которыми она когда-то долго встречалась, проще говоря, спала с ними.

Я слегка отстранилась, чтобы посмотреть в его лицо. У Маршалла было такое выражение, словно он съел что-то противное.

— Лили, когда я приехал в этот город, Тея уже успела перебрать несколько парней, которых сочла достойными кандидатами в мужья. Думаю, ей и самой приходило в голову, что люди начинают задаваться вопросом, почему милая очаровательная Тея все никак не подберет себе спутника жизни. Поэтому она выскочила за меня замуж, едва мы познакомились. До брака мы с ней не спали. Тея сказала, что надо подождать, и я исполнил ее пожелание, но примерно через месяц после свадьбы кое-что понял. Она просто опасалась, как бы я не пошел на попятный. Именно так поступили все прочие претенденты.

— Она не любит заниматься сексом? — осторожно поинтересовалась я.

Кому-кому, а мне точно не пристало осуждать женщину, у которой не ладились интимные отношения с мужчинами.

Маршалл невесело засмеялся и ответил:

— Нет, очень любит. Но по-своему, не так, как мы с тобой. — Он нежно погладил меня по спине, по бедру. — Ей нравится заниматься извращениями, причинять боль. Я любил ее и старался подладиться, но кончилось это для меня очень неприятно. Печально…

«Унизительно», — договорила я про себя.

— Потом она решила, что ей нужно родить ребенка. Я тогда еще надеялся, что это спасет наш брак, и подчинился ее требованию. Но к тому времени у меня уже пропало всякое желание и… ничего не вышло. — Видно было, какой ценой далось Маршаллу это признание. — Тогда она начала обзывать меня, всячески насмехаться, но наедине, когда больше никто не слышал. Нет, до меня ей не было никакого дела — просто Тея не хотела, чтобы другие знали, что она способна произносить подобные вещи. Я возвращался вечером домой, словно в ад, не мог так жить дальше. Лили, я полгода обходился без секса, но это было далеко не худшее из того, что со мной происходило. Теперь я сижу здесь, в этой дыре, и размышляю, как мне развестись с Теей так, чтобы она не оттяпала у меня мой бизнес!

Я не могла избавить его от финансовых опасений. У меня самой было крайне мало наличных денег, поскольку я усиленно откладывала их на тот день, когда мне пришлось бы покупать новую машину, жилье или еще что-то, словом, на любую из тех непредвиденных трат, которые способны разорить несемейного человека. Но вся моя бухгалтерия, худая или хорошая, зависела только от меня и ни от кого больше. Я не представляю, что чувствовала бы, если бы мне пришлось подарить половину своих активов тому, кто меня с удовольствием унижал или мучил.

— Том Дэвид Миклджон.

Взгляд Маршалла был сосредоточен в некой точке, затерянной в смутной дали где-то за моим плечом.

— Коп?..

Его темные глаза встретились с моими. Я еле заметно кивнула.

— Да, наручники ее точно забавляют, — проронил он.

При мысли о женщине, скованной наручниками, мне захотелось вернуться в прежнюю скорлупу. Я сделала над собой усилие, но выдала себя невольным всхлипом.

Маршалл немедленно переключил внимание на меня и спокойно посоветовал:

— Не вспоминай об этом, Лили. Лучше думай вот о чем. — Он осторожно провел рукой у меня между ног, приник губами к груди, и мои мысли действительно улетели в совершенно иные области.

— Маршалл, если ты случайно не заметил, то я должна сообщить тебе, что у меня нет абсолютно никаких жалоб по поводу твоей мужественности, — заявила я некоторое время спустя.

Он беззвучно засмеялся, а потом мы немного вздремнули. Впрочем, вскоре я проснулась, ощущая тревогу и неловкость. Стараясь двигаться как можно тише, я выбралась из постели и натянула одежду. Дыхание Маршалла оставалось ровным и глубоким. Он незаметно сместился на освободившуюся половину кровати. Колеблясь, я склонилась над ним, едва не тронула за плечо, но отвела руку. Мне до смерти не хотелось будить его, хотя не терпелось уйти.

Я вышла через черный ход, прижав «собачку» замка, чтобы он за мной защелкнулся. Пока Маршалл рассказывал мне о бывшей жене, у меня из ума не шла та дохлая крыса, которую кто-то оставил на кухонном столе Теи, в ее чистеньком беленьком домике на Селия-стрит. Когда я проснулась, мысль об этом начала одолевать меня с новой силой.

Кукла Кен, игрушечные наручники, дохлая крыса… Понятно, что подброшенные мне вещицы имели отношение к моему прошлому, а вот крыса в их ряду была явно лишним звеном. В голове слизнем проползла мысль: вдруг Тея мучила в детстве зверушек? Может быть, эта крыса — тоже напоминание о ее прошлом? Шагая по улицам в темноте, я невольно поморщилась — не переношу жестокости по отношению к беззащитным существам.

В этот ночной час улицы были пустынны, город погрузился в глубокий сон. Я шла, не соблюдая обычных предосторожностей. Увидеть меня поздней ночью могли только два патрульных копа, причем я знала, где в данный момент пребывает один из них. По пути домой я на всякий случай проверила — Том Дэвид еще не уходил от Теи. Скорее всего, он отпросился с дежурства. Неужели полицейская диспетчерша решилась бы выдернуть его из постели?

Шагая по своей подъездной аллейке, я, зевая во весь рот, уже достала из кармана ключи и направилась к входу в дом. Тут-то меня и застигло нападение. Усталость и рассеянность не сыграли никакой роли. Я готовилась к этому моменту на протяжении целых трех лет.

Едва заслышав шаги бегущего ко мне человека, я развернулась к нему лицом, зажав в кулаке ключи, чтобы усилить удар. Но нападавший в лыжной маске держал в руке то ли швабру, то ли черенок метлы. Он неожиданно замахнулся и засадил мне по ребрам. Сверхчеловеческим усилием я устояла на ногах, когда злоумышленник снова занес палку для удара, кинула на землю ключи, схватила черенок обеими руками, выбросила вперед ногу и лягнула противника прямо в грудь — прием не самый блестящий, но явно лучший в сложившейся ситуации.

Нападавший поневоле выпустил из рук палку, что было плюсом, но я при этом пошатнулась и уронила ее. Это уже послужило минусом. Однако мой пинок отбросил его на спину, что позволило мне принять более устойчивое положение, прежде чем он очухался, ощерился как взбесившийся пес и кинулся на меня.