Черная камея - Энн Райс Страница 34

Другие заболоченные территории расчистили от лесадавным-давно, повалив все гигантские кипарисы, но болото Сладкого Дьяволаоставалось девственно нетронутым. Поэтому до сих пор здесь можно видетьмолчаливых гигантов, цепляющихся корнями за сушу, и дикие пальмы, возвышающиесянад невообразимо вонючей водой. Здесь часто можно услышать рев медведей и пум.Поверь, я не шучу.

Разумеется, мы с Папашкой удили на болоте рыбу и дажеохотились. По своему мальчишескому неведению я как-то подстрелил на болотеоленя, но, видя, как умирает несчастное животное, раз и навсегда потерял вкуско всякой охоте.

Чем бы мы, однако, ни занимались, включая ловлю раков напруду, отойти от берега дальше чем на двадцать футов не отважились ни разу, ибодаже с такого расстояния вернуться на твердую землю было нелегко.

Что касается легенды о Хижине Отшельника на острове СладкогоДьявола, Папашка никогда в нее не верил и отвечал любопытным туристам, что,даже если бы такое строение и существовало, оно давным-давно погрузилось бы втрясину.

В округе часто поговаривали о браконьерах, бесследноисчезнувших на болоте, о том, что их жены со слезами умоляли местного шерифаотправиться на поиски. Но что можно найти среди топи, где к тому жеполным-полно медведей и аллигаторов?

Однако самой зловещей легендой, связанной с этиминепроходимыми джунглями, было исчезновение на болоте самого их владельца,Безумца Манфреда. По словам тетушки Куин, это случилось в тысяча девятьсотдвадцать четвертом году. К ее рассказу наши гиды обязательно добавили бы, что,перед тем как совершить свою последнюю в жизни экскурсию, старик нарядился вофрак, белый галстук, манишку и туфли из отличной кожи. Он целый час провелперед зеркалом, осыпая свое отражение безумной бранью, а потом как ошпаренныйвыскочил из дома.

Старика, проболевшего до этого странного и отчаянного шагадва года, искали, но не нашли ни его, ни острова. Тем, кто рискнул отправитьсяв самое сердце топи, во имя спасения собственных жизней пришлось пристрелить неодного аллигатора. Люди вернулись и продали ценные шкуры. Манфреда средивернувшихся не было.

Вот тогда-то и родилось убеждение, что на самом деленикакого острова не существует и что старик просто-напросто утопился, чтобыпокончить со своим жалким существованием (ведь он все время хрипел, кашлял, авременами страдал от приступов удушья), никто не сомневался, что он доживалпоследние дни, когда метнулся к пироге и уплыл, словно собираясь пересечь рекуСтикс [10].

А еще через семь – или около того – лет, когда наконецвскрыли его завещание, внутри нашли строжайшее запрещение всем Блэквудам и ихдомочадцам рыбачить или охотиться на болоте Сладкого Дьявола. Манфредсобственноручно вывел предостережение, заявив, что остров Сладкого Дьяволаопасен не только для тела, но и для бессмертной души.

Очень хорошая копия этих страниц завещания Манфреда,заверенная нотариусом в тысяча девятисотом году, помещена в рамочку и висит настене в гостиной. Постояльцы обожают ее читать. Помню, мои учителя, вособенности Нэш, заходились хохотом, читая ее. Сам я пребывал в убеждении, чтолюди, создававшие этот документ – и адвокат, и нотариус, и сам БезумецМанфред, – были, несомненно, поэтами байронического склада.

Теперь у меня иное мнение на этот счет.

Позволь, я продолжу. Огромные портреты Уильяма,единственного выжившего сына Манфреда, и Камиллы, его единственной выжившейдочери, можно видеть в гостиной. Кроме того, что портреты красивы, сказать,пожалуй, больше нечего. Впрочем, до сих пор жива легенда, что члены семьи ипостояльцы частенько видят Уильяма внимательно изучающим столик в гостиной.

Все так и есть. Я сам однажды застал Уильяма возле этогостолика – красивейшего предмета обстановки в стиле, кажется, ЛюдовикаПятнадцатого: мозаичная столешница, изогнутые золоченые ножки.

Я не подвергаю сомнению то, что видел собственными глазами,но об этом чуть позже, когда перейду к рассказу о себе и Гоблине. А покадовольно сказать, что я так ничего и не нашел в этом столе – ни тайников, нидокументов.

Призрак Камиллы – седовласой женщины с аккуратной прической,в скромном черном платье, в туфлях на толстых низких каблуках, с двойной ниткойжемчуга вокруг шеи – почти всегда появляется на чердачной лестнице. Она стоит,ни на кого не обращая внимания, и вскоре вновь растворяется в воздухе.

Кроме того, некоторые слышат топот маленьких ног в верхнемкоридоре – его приписывают маленькой дочери Манфреда, Изабелле, умершей втрехлетнем возрасте, и его сыну Филиппу, который прожил еще меньше.

Что касается остальных родственников, то ничего сказать немогу: от них остались лишь изящно написанные портреты. Особенно хорош напортрете Гравье – впрочем, я еще успел застать его в живых. Его жена, БлаженнаяЭлис, чудесно изображенная на портрете, а также Папашка и Милочка, с неохотойпозировавшие художникам, хотя это не было в их характере, после смерти ни передкем не появлялись. Пока не появлялись...

Кроме того, в доме рассказывали легенды о кругосветныхпутешествиях тетушки Куин – мисс Куин для всех, кто ее окружал. Постояльцы свосторгом слушали сообщения о том, что "в настоящее время она находится вБомбее", или "собирается праздновать Новый год в Рио", или"отдыхает на собственной вилле в Санторине", или "совершаетнабег на магазины в Риме". Такие известия волновали обитателей дома неменьше, чем истории с привидениями.

То, что тетушка Куин коллекционирует камеи, было хорошоизвестно, и в те дни, когда Блэквуд-Мэнор был открыт для публики, в гостинойстояла изящная стеклянная горка на длинных тонких ножках, в которой быливыставлены лучшие экземпляры коллекции.

Могу с радостью сообщить, что постояльцы Блэквуд-Мэнор небыли замечены в воровстве, – думаю, их больше интересовали домашняявыпечка, варенье и архитектура. Именно мне было поручено периодически менятьэкспонаты выставки, и постепенно я начал хорошо разбираться в камеях, научилсявидеть малейшие детали и отличия. Милочка никогда не проявляла к ним искреннегоинтереса, а у Папашки и вовсе были другие увлечения.

Можно сказать, что тетушка Куин была для меня живымпризраком или ангелом-хранителем. В детстве одна только мысль о ней позволяламне чувствовать себя в безопасности, а ее приезды были равносильны явлениямсвятой.

В этом доме умерли и другие родственники.

Например, ребенок Гравье и Блаженной Элис. Временами я готовпоклясться, что слышу плач младенца. Постояльцы тоже частенько его слышали и сготовностью рассказывали об этом.