Преисподняя - Джефф Лонг Страница 34

Шутка всем пришлась по вкусу. Кроме самого майора, в отряде были только темнокожие. Крем для загара, здорово!

Бранч двигался вдоль линии от одного бойца к другому, ставя мины, определяя каждому сектор обстрела. Он готовил засаду тщательно, как паук, плетущий свою паутину. Жуткое место. Даже если не думать об этих стенах, что вдруг начинают пестреть рисунками, о непонятных изваяниях, о неожиданных обвалах и наводнениях, окаменевших скелетах, минах-сюрпризах. Даже если здесь воцарится мир, оно все равно останется страшным. Стены пещеры свели вселенную к размерам крошечного шарика, а тьма швырнула его в свободное падение. Закрой глаза — и сойдешь с ума в этом хаосе.

Майор видел, что все устали. Связи с поверхностью не было уже две недели. Даже будь у них связь, они не смогли бы вызвать сюда подкрепление или артиллерию либо потребовать эвакуации. Рейнджеры были глубоко, одни, и окружены чудовищами, частично воображаемыми, частично настоящими.

Бранч остановился перед доисторическим изображением бизона. Из спины животного торчали копья, внизу валялись внутренности. Он умирал, но умирал и охотник, который его поразил. Тонкая фигурка, пронзенная длинными рогами, опрокинулась на спину. Охотник и жертва, по духу одно и то же. Бранч поставил последнюю мину, отогнув специальные опоры, к самым ногам бизона.

— Майор, они приближаются.

Бранч огляделся. Это радист: на голове у него наушники. Майор еще раз проверил, все ли в порядке, прикинул направление действия мин — где шарики поразят насмерть, где могут задеть на излете, а в какие ниши не попадут вообще.

— По моей команде, — предупредил он. — Не раньше.

— Знаю.

Это все знали. Трех недель, проведенных под командой Бранча, вполне хватило, чтобы усвоить его уроки.

Радист выключил фонарь. Другие солдаты, стоящие на развилке, тоже выключили налобные фонари. Бранч почувствовал, как их затапливает тьма. Оружие все навели заранее. Каждый солдат на своем посту мысленно представил цепочку взрывов. Слева направо. Сейчас они слепы из-за темноты, но и яркий свет их тоже ослепит. Дульное пламя — еще одна помеха зрению. Лучше всего притвориться, что все видишь, и позволить отыскать цель своему воображению. Закрыть глаза и проснуться, когда все кончится.

— Еще ближе, — прошептал радист.

— Знаю, — отозвался Бранч.

Он услышал, как радист осторожно снял и отложил в сторону наушники и взял оружие.

Вражья свора двигалась, конечно, по одному. Коридор тут был в форме трубы, размером как раз по росту человека. Первый противник миновал бизона, затем еще двое. Бранч мысленно за ними следил. Они шли босиком, и, когда первый замедлил шаг, второй тоже замедлил.

«А что, если они учуяли наш запах?» — забеспокоился Бранч, однако не сказал ни слова. От выдержки зависело многое. Нужно подождать, пока все войдут, потом закрыть дверь. Бранч был готов взорвать мины, если кто-нибудь из солдат не выдержит и откроет огонь.

От противника несло немытым телом, какими-то минералами, псиной, сухим калом. Что-то скребло по стенам. Бранч почувствовал, что развилка заполнена. Не по звуку, а по состоянию воздуха. Воздух хоть и немного, но изменился. Дыхание и движение тел создало небольшие завихрения. Двадцать или тридцать, прикинул Бранч. Божьи создания, быть может. Пора.

— Время, — сказал он и согнул детонатор.

«Клейморы» одновременно раскрылись бледными фонтанами дроби. Шарики смертельным шквалом осыпали камень. Вступили восемь винтовок — солдаты поливали огнем чертовых тварей. Вспышки дульного пламени обжигали Бранчу пальцы, которыми он прикрывал глаза. Майор закатил глаза под лоб, чтобы защитить зрение, но вспышки все равно мешали. Не слепой и не зрячий, разливал он стаккато выстрелов.

Повисший в тесном коридоре запах пороха наполнял легкие. У Бранча заколотилось сердце. Он узнал свой голос среди других вопящих голосов. «Помоги мне, Господи», — молился майор над своей винтовкой.

Из-за грохота стрельбы Бранч понял, что у него кончились патроны, только когда перестал чувствовать плечом отдачу. Он дважды менял обойму. На третьей остановился, чтобы оценить результаты.

Слева и справа его парни, не переставая, палили в темноту.

Хотелось ли ему услышать, как враг молит о пощаде? Или стонет? Вместо этого Бранч услышал смех. Смех?!

— Прекратить огонь! — приказал он.

Его не послушались. Разгоряченные солдаты расходовали обойму за обоймой, перезаряжались и снова стреляли.

Бранч крикнул еще раз. Один за другим они прекратили огонь. Эхо выстрелов клокотало даже в жилах. Запах крови и каменной пыли щекотал ноздри. Чувствовался даже его вкус. Смех не прекращался, такой странный, звонкий.

— Включить свет, — поспешно сказал Бранч, пока его слышали. — Перезарядить оружие, быть наготове. Сначала стрелять, потом разбираться. Полная бдительность, парни.

Загорелись налобные фонари. Коридор был затоплен белым дымом. Наскальные рисунки забрызгала свежая кровь. А внизу лежало кровавое месиво. Наваленные расплывчатой массой тела. От крови шел пар, еще больше увеличивая влажность воздуха.

— Мертвый. Мертвый, мертвый, — говорил солдат.

Кто-то хихикнул. То ли хихиканье, то ли рыдание. Солдаты смотрели на свою работу. Это — дело их рук.

С винтовками в дрожащих руках, как зачарованные, приблизились рейнджеры к своим еще теплым жертвам. «Наконец-то, — подумал Бранч, — я увижу глаза падших ангелов». Поменяв обойму, он внимательно посмотрел в верхний туннель — не прячется ли там кто, затем поднялся на ноги. Так же осторожно обошел зал, посветил в левое ответвление, затем в правое. Пусто. Пусто. Они положили весь личный состав противника. Никто не пытается сопротивляться. Никаких кровавых следов в обратном направлении. Стопроцентное попадание.

Рейнджеры полукругом обступили убитых. Замерли над кучей тел, светя в середину. Бранч протиснулся поближе. И, как и его солдаты, замер.

— Ни фига себе! — угрюмо пробормотал кто-то.

Другие тоже не хотели верить глазам.

— Эти-то здесь откуда? Какого хрена они тут делают?

Только теперь Бранч понял, почему враги умерли так смиренно.

— Господи! — выдохнул он.

На полу лежало два десятка, а то и больше тел. Голых, жалких и — человеческих. Оружия не было.

Даже по изувеченным пулями и шрапнелью трупам было видно, какие они изможденные. Никакого мяса — одни ребра выпирают из-под татуированной кожи. Лица — настоящая иллюстрация голода. Торчащие скулы, ввалившиеся глаза. Руки и ноги покрыты язвами. Жилистые руки, тонкие, как у детей. Седалища покрыты засохшим калом. Объяснение всему этому могло быть только одно.

— Пленники, — сказал Вашингтон.

— Пленники? Что же — мы убили пленников?

— Да, — подтвердил Вашингтон. — Они были в плену.