Седьмой ключ - Елена Ткач Страница 32

Этот возглас относился к маленькому рыжему комку шерсти, мелькнувшему у ног прямо наперерез. Все произошло так внезапно, что Вера от испуга шарахнулась в сторону и по щиколотку провалилась в наполненную водой канавку. Чертыхнувшись, она кое-как вытерла травой кроссовки и вновь двинулась в путь, размышляя, кто ж это был: кошка? А может, лисенок? Интересно, водятся лиски в этих краях? И представив, что ее чуть не сбила с ног шальная лиса, рассмеялась. А потом сразу нахмурилась: нашла, чему радоваться — не заболеть бы с мокрыми-то ногами…

Какая-то крупная птица, шумно хлопая крыльями, сорвалась с ветки и ухнула в ватную мглу лесной чащи.

— Ну вот, — буркнула Вера, — хоть кто-то живой, а то подумаешь — вымерло все! Как после потопа… А этот туман и впрямь как потоп. Только Ковчег мы загодя не догадались построить… А это что? Вроде шаги? Похоже. И голоса.

Навстречу ей двигались плотные темные тени — чьи-то фигуры. Идут, разговаривают. Низкие голоса, мужские… Ей почему-то захотелось сойти с тропинки, чтобы остаться незамеченной. Что и сделала — для этого нужно было только шагнуть в сторону и прижаться к стволу старой ели.

— А ты уверен, что про нашу затею с бочками не пронюхают?

— Ты что смеешься? Кто сюда сунется? Нет, старик, все продумано! Малхаз не мальчик — сто раз просчитает, прежде чем вложить хоть один рваный бакс! Это дело — верняк, не сомневайся! Что ты нервный такой, чего переживешь? Твое дело — прикрытие — знай себе срубы луди! Лесу на пару лет хватит. А там… Только скоренько надо, скоренько!

— Будешь тут нервным — я ж все, что есть, в это дело вбухиваю — это ж… Сам понимаешь! А процент мой…

— Процент — доцент! Ты подумай…

О чем предстояло подумать «нервному», Вера уже не расслышала — голоса отдалялись все дальше, и скоро две темные тени исчезли в тумане.

Вера брезгливо передернула плечами — очень ей голоса эти не понравились. Да и сам разговор — ясно было, аферу затеяли мужики, гадость какую-то…

Отчего-то мелькнула мысль: «Хорошо, что ЭТИ меня не видели». Да, хорошо, что скрылась в тумане. Хотя отчего ей нужно было от них скрываться, неясно… Все было неясно. В том числе и то, который час, поспеет ли в срок с обедом и далеко ли до Свердловки…

Она подумала, что сбилась с дороги, ведь по ее подсчетам давно должно было показаться шоссе, а за ним — знакомый мост через Клязьму. Но перед нею по-прежнему стлалась тропинка, туман скрывал обступавший лес, а сердце начало биться гулко и учащенно, хотя поводов для волнения не было никаких. Внезапно прямо перед нею вырос забор. Обыкновенный дощатый забор, каким огорожены были в этих краях дачные участки.

— Эге, а ты здесь откуда? — подумала она вслух и даже присвистнула, хотя привычки свистеть за ней не водилось. — Ну вот, здрастье-пожалуйста, те же и забор! Что за бред?

Покружив на месте в попытке исследовать незнакомый забор, Вера поняла, что он перегораживает ей путь, простираясь на неопределенное расстояние. Оставалось только решить: в какую сторону двинуться, чтобы наткнуться на брешь в препятствии и выбраться, наконец, к желанной Свердловке. В том, что она лишь немного сбилась с пути из-за тумана и Свердловка где-то рядом, Вера не сомневалась. Постояла немного в нерешительности, рассуждая вслух:

— Как там у Пушкина: «Пойдет налево — песнь заводит, направо — сказки говорит…» Что выбрать: песнь или сказки, пойти направо или налево? Сказки, конечно, хорошо, что и говорить! Только нам они сейчас ни к чему… Нам бы еды добыть — гость у нас на пороге! Решено, выбираю песнь! Пойдем-ка, Верка, налево. А какую выберем песню? Пусть сама нас с тобой выбирает, в ритме шагов напоется.

И она решительно свернула влево, двинувшись по малоприметной тропе вдоль забора. Ноги сами собой ускорили шаг.

— А ну-ка песню нам пропой, веселый ветер! Веселый ветер… ой, — сбилась она с ритма, подвернув ногу на скользкой тропе. — Веселый ветер… Моря и горы ты обшарил все на свете…

Но веселья не прибавлялось, голос дрогнул и оборвался.

— Ну вот, еще немного — и разревусь, — досадливо проворчала она. — И куда же меня заведет этот проклятый забор?

А тот и не думал кончаться — длился и длился, уводя прочь от цели, сбивая с пути. Обыкновенный такой некрашеный хилый заборчик. Кое-где кособочился, кое-где ощеривался провалившимися штакетинами, кое-где красовался зацветшим вьюнком.

Вера так спешила, что почти бежала. Нужно скорей выбираться отсюда — похоже, она заблудилась. А там Ветка одна, скоро Ксения с Лёной придут… Сколько времени? Туман скрыл горизонт, не давая возможности сориентироваться по солнцу… Наконец нога вновь соскользнула с тропы, провалившись в какую-то колдобину, и Вера остановилась, растирая растянутую лодыжку. Кажется, начала распухать. Распрямившись, она как затравленная стала озираться по сторонам. И вдруг из тумана перед глазами вынырнула калитка.

В двух шагах впереди проклятый забор резко сворачивал влево, преграждая ей путь. И в самом углу, под аркой из дикого винограда виднелась аккуратная свежевыкрашенная зеленой краской калитка. Она была неплотно притворена — значит, хозяева дома. И Вера решилась войти — возможно, они подскажут, как ей поскорее добраться до Свердловки.

Калитка легко распахнулась, пропуская незваную гостью на участок, весь заросший кустами жимолости и гортензий. Узенькая усыпанная гравием дорожка вела ее вглубь — к маленькому уютному домику, сплошь увитому плетями дикого винограда. Возле самого домика над дорожкой раскинулся живой шатер плетистых роз, обвивших арочный каркас из толстых и гибких прутьев.

— Хозяева! Есть здесь кто? Ау! — Крикнула Вера, приближаясь к крылечку.

В глубине дома что-то стукнуло, как будто миска или чашка упала. Но вслед за тем — тишина. Никого…

Вера обернулась. Дорожка была пуста, а сад так зарос деревьями и кустарником, что плохо проглядывался. Хотела было шагнуть вперед и чуть не вскрикнула… Прямо перед нею стояла старуха.

— Ой простите, я не заметила, как вы подошли. Я звала, кричала… Никто не ответил. Вот и решила подойти к дому поближе — я заблудилась, думала, есть тут кто…

— Что, испугалась, милая? А у меня тапочки — видите вот, на войлоке — я бесшумно хожу. Не стесняйтесь, в дом проходите, мы сейчас с вами чайку попьем, я гостям всегда рада — одни мы с моим стариком, редко к нам живая душа заглядывает…

— Да что вы, не беспокойтесь, не надо чаю — мне бы найти дорогу до Свердловки. Не подскажете?

— Отчего ж, подскажу — через сад пройдете — прямо к шоссе и выйдите.

Старуха коснулась Вериной руки своею — как будто сухой лист вощеной бумаги скользнул по ее запястью. Старухина рука словно оглаживала ее ладонь, скользила в едва заметном легком пожатии, и Вера, не сопротивляясь, дала себя увлечь на веранду, к столу, покрытому льняной скатертью, к скамье, усыпанной какими-то сухими душистыми травами.

А старуха и впрямь была невесома — шла, как плыла, — неслышно, бесшумно, она была мала и суха: мумия с желтыми волосами и металлическим блеском в пристальных колких глазах.