Мятежные ангелы - Либба Брэй Страница 32

Дом бабушки — это элегантный особняк на Белгрейв-сквер, граничащей с Гайд-парком. Большую часть времени бабушка проводит в загородном поместье и в Лондоне бывает с мая до середины августа, да еще на Рождество. То есть, попросту говоря, она приезжает в Лондон только тогда, когда хочет посмотреть на общество и показаться в нем.

Я чувствую себя очень странно, когда вхожу в незнакомый холл, вижу вешалку для пальто, и небольшой столик под зеркалом, и бордовые обои на стенах, и бархатные занавески с кистями, — я как будто бы должна видеть уют в этих незнакомых вещах, словно передо мной место, которое я должна знать и любить, несмотря на то что никогда прежде здесь не бывала. И хотя тут множество кресел с мягкими подушками, пианино, рождественская елка, украшенная блестками и бантами, и во всех комнатах ярко горят камины — я все равно не чувствую себя дома. Для меня дом — это Индия. Я думаю о нашей домоправительнице Сарите, о ее морщинистом лице и беззубой улыбке… Я вспоминаю дом с широкой открытой террасой, корзину с газетами, стоящую на столе, покрытом красным шелком… Я думаю о матушке и о гулком смехе отца, возвращаясь мыслями в те дни, когда он еще смеялся…

Бабушки нет дома — она отправилась куда-то с ответным визитом, — поэтому меня встречает экономка, миссис Джонс. Она интересуется, хорошо ли я доехала, и я отвечаю — да, прекрасно… все как полагается. Больше нам нечего сказать друг другу, и она просто ведет меня вверх по лестнице; мы минуем два пролета, и я оказываюсь в своей спальне. Это задняя комната, окна выходят на каретные сараи за домом и на узкую дорожку, что ведет к домикам, где живут кучеры с семьями. Пейзаж тусклый и грязноватый, и я пытаюсь представить, каково это — постоянно убирать навоз, подносить лошадям сено и все время видеть перед собой великолепный особняк, полный величественных белых леди, которые могут получить все, чего им только пожелается.

Переодевшись к ужину, я снова спускаюсь вниз. На площадке второго этажа я останавливаюсь. Отец и Том о чем-то спорят за неплотно закрытыми дверями библиотеки, и я подхожу поближе, чтобы послушать.

— Но, отец, — говорит Том, — неужели ты думаешь, что это так уж разумно — нанять кучером иностранца? Осмелюсь предположить, для такой работы можно найти множество трудолюбивых англичан.

Я заглядываю в узкую щель чуть приоткрытой двери. Отец с Томом стоят друг против друга, напряженные, как пружины.

В отце вдруг пробуждается прежний характер:

— В Бомбее у нас было множество преданных индийских слуг, позволь тебе напомнить об этом, Томас.

— Да, отец, но то было в Индии! А теперь мы здесь, среди своих соотечественников, а они все держат кучеров-англичан.

— Ты желаешь оспорить мое решение, Томас?

— Нет, сэр…

— Вот и хорошо.

После неловкого молчания Том осторожно говорит:

— Но ты должен признать, что кое-какие привычки индийцев создавали для тебя проблемы, отец.

— Довольно, Томас Генри! — рявкает отец. — Более никаких обсуждений этого вопроса!

Том вылетает за дверь, чуть не сбив меня с ног.

— Ох, боже мой! — восклицаю я.

А поскольку Том не откликается, я добавляю:

— Ты мог бы и извиниться.

— А ты могла бы и не торчать у замочных скважин и не подслушивать, — огрызается брат.

Я иду к лестнице следом за ним.

— А ты мог бы и помолчать и не указывать отцу, как вести дела, — шепчу я в спину Томасу.

— О да, конечно, ты в этом прекрасно разбираешься, тебе легко говорить! — рычит Том. — Не тебе ведь приходится все свободное время отучать его от всяческой дряни, и только для того, чтобы увидеть, как он без труда снова все находит с помощью какого-то кучера!

Том в ярости бьет кулаком по перилам лестницы. Я не желаю отступать.

— Ты не можешь знать этого наверняка. Зачем тебе это нужно — постоянно изводить отца?

Том резко оборачивается.

— Я… я извожу его?! Да я только и делаю, что стараюсь доставить ему удовольствие, но в его глазах я вечно не прав!

— Это совсем не так, — возражаю я.

У Тома такой вид, будто я его ударила.

— Да откуда тебе знать, Джемма? Он ведь только тебя и любит!

— Том…

Тут невесть откуда возникает высокий дворецкий:

— Ужин подан, мистер Томас, мисс Джемма.

— Да, спасибо, Дэвис, — сквозь зубы цедит Том.

Он резко разворачивается на пятках и уходит.

Ужин проходит в гнетущей атмосфере. Все изо всех сил пытаются выглядеть веселыми и растягивают губы в улыбках, как будто позируют для какой-то рекламы. Мы стараемся игнорировать то, что на самом деле не живем в этом доме все вместе и что это наше первое Рождество без матушки. Никому не хочется заговаривать на эту тему и портить всем вечер, и потому мы заставляем себя вести вежливую беседу, обсуждаем планы на каникулы, говорим о делах в школе и городских сплетнях.

— Как там вообще обстоят дела, в этой школе Спенс, Джемма? — спрашивает отец.

«Ну, видишь ли, моя подруга Пиппа умерла, и на самом деле это случилось по моей вине, и я отчаянно пытаюсь отыскать некий Храм, источник магии сфер, и мне это нужно сделать до того, как Цирцея — злобная особа, убившая матушку, которая тоже была членом Ордена, хотя ты об этом и не знал ничего, — найдет его и начнет творить нечто дьявольское, а потом мне придется каким-то образом связать эту магию, хотя я даже смутного представления не имею, как это сделать… Вот так и обстоят дела».

— Очень хорошо, спасибо.

— А… великолепно. Великолепно.

— Том говорил тебе, что стал ассистентом в Королевском госпитале в Бетлеме? — спрашивает бабушка, подхватывая вилкой основательную порцию горошка.

— Нет, не думаю, что он об этом упоминал.

Том ухмыляется.

— Я стал ассистентом в Королевском госпитале в Бетлеме, — насмешливо повторяет он слова бабушки.

— Том, что такое? — выговаривает ему бабушка без особого энтузиазма.

— Ты имеешь в виду Бедлам, приют для сумасшедших? — спрашиваю я.

Нож Тома звякает о тарелку.

— Мы его так не называем.

— Доедай горошек, Джемма, — говорит бабушка. — Кстати, мы приглашены на бал, который устраивает леди Джордж Уортингтон, супруга адмирала. Это самое желанное для всех приглашение в рождественский сезон. Что представляет собой эта девушка, мисс Уортингтон?