Хорья фабрика - Елена Крылова Страница 31

Очень скоро я почувствовала, что безумно измучена этим занятием, но еще сильнее меня изводило чувство обиды: я − мать, и не могу справиться с собственными детьми (а ведь червей я тоже считала своим порождением). Общую картину моих эмоций дополняла еще и боязнь: мне было страшно раздавить хоть одного из своих детей, когда я хватала их пальцами, или же когда зажимала их между страницами книги.

Родители мои уже давно выбились из сил, да и я в какой-то момент, бросив все, убежала от этого ужаса в другую комнату. Оказавшись там, я словно избавилась, наконец, от сильного опьянения, которое владело мной все время от момента рождения книги, и которое отделяло меня от сути.

«Черви не могут быть моими детьми, − осенило меня. − Они – и есть слова! Они – то послание, которое книга несет в себе, только оно не имеет вид текста. И сообщается в нем о том, каков Асфикс на самом деле!»

− Черт возьми, это же прямое доказательство, − тихо проговорил Лазарь, − мы можем его…

Закончить фразу ему помешал внезапный сильный толчок, который, будто бы исходил из-под земли и был вызван землетрясением. Все, находившиеся в комнате, почувствовали, как пол заходил ходуном, и всех их словно прижало к нему внезапно усилившимся земным притяжением. Испуганный Полуночник резво вскочил со стула, и тотчас же опрокинулся навзничь, а после вообще отъехал к противоположной стене.

Да, квартиру неумолимо качало, из-за чего мебель перекатывалась с места на место, комнату наполнял стук и звон падающих с полок и бьющихся предметов, да и сам Лазарь с трудом удерживал равновесие. Воспользовавшись моментом, когда его отшвырнуло к двери комнаты, он дернул ручку, но створка почему-то оказалась запертой снаружи на ключ. Затем его удачно отбросило в сторону окна, открыть которое он попытался тоже, но и оно не поддалось, удерживаемое чем-то снаружи. Почувствовав отчаяние, Полуночник прижался лицом к стеклу, напряженно вглядываясь в наступившую темноту, а когда понял, что творится за окном, горько прокричал:

− Нас отсоединили и тащат к морю!

Мертвецы, сидевшие плотным кружком на полу, жалобно завыли, а костяшки пальцев Евы, которая сидела все в том же кресле, крепко вцепившись с подлокотники, еще сильнее побелели. Всем стало ясно, что их ожидает…

Дело в том, что блочные пятиэтажные дома данной серии, в одном из которых и снимал жилье Лазарь Полуночник, начали строить во время кровавого режима одного из правителей этой страны. Такие многоквартирные дома пришли на смену одноэтажным хибарам и баракам по всей стране и в то время казались гражданам, получившим в них квартиры, верхом комфорта. В планировке этих пятиэтажек, опять же, по распоряжению диктатора, было учтено все, чтобы впоследствии выявлять и ликвидировать противников режима: стены были достаточно тонкими для прослушки разговоров, ведущихся за ними, а по вентиляции можно было легко проникнуть в любую точку дома и вести там разведывательную деятельность. Но, самое интересное, что каждый «кубик», из которых был составлен этот дом-конструктор, в любой момент мог быть отделен от здания за счет срабатывания простейшего механизма, изначально вмонтированного в каркас сооружения. Далее отделенная секция с помощью специальной техники могла быть вынута из здания и отвезена куда угодно. С помещениями, что находились на последних этажах, дело обстояло совсем просто – с ними справлялся обычный подъемный кран.

Вот и сейчас кто-то, орудуя краном, нес пятерых, запертых в комнате, в сторону бурлящего при свете луны моря.

− Это Асфикс! – воскликнула Ева, − Его люди пронюхали, что я пришла к вам и все рассказала!

Времена того кровавого режима давно канули в лету, однако, Асфикс Асфиксеевич, являвшийся в здешних краях неофициальным представителем власти, не забыл заслуг предшественника и активно пользовался его разработками, в том числе, в области архитектуры.

− Я так и понял, − грустно кивнул Лазарь, который все еще стоял лицом к окну, держась за подоконник.

В данный момент он был бессилен что-либо предпринять для их общего спасения. Попытка выбраться из комнаты наружу, хотя бы, разбив окно, была бы сейчас равноценна самоубийству, поскольку слишком большое расстояние отделяло их от воды. Оставалось только дожидаться, когда всех пятерых, вместе с комнатой, ставшей им тюрьмой, бросят в море, и соленые потоки затопят помещение. После вода доберется до их легких, и весь мир сожмется в точку, состоящую только из последнего булькающего вдоха.

И вот, началось. Комната в последний раз покачнулась, упруго ударившись о волны, и отовсюду хлынули потоки воды. Не прошло и минуты, как ее уровень поднялся по щиколотку, а на поверхности печально плавал ковер, на котором еще недавно мирно возились мертвецы.

Ева, в надежде вырваться, но плохо понимая, что именно она делает, рванула к окну, но Лазарь закрыл ее собой и оттеснил назад – оконное стекло уже дало трещину. Через мгновение оно лопнуло, и сквозь оконный проем ворвался могучий поток, принесший с собой темноту.

***

Полуночник открыл глаза и попытался сделать вдох, но вместо этого в его легких раздался клокочущий хрип. Он лежал на спине, его взгляд был обращен вверх, где все было совсем черно, и, только разглядев на темном фоне несколько маленьких светящихся точек, Лазарь успокоился – над ним было небо.

Его заложенные уши улавливали глухой шум прибоя. А еще он чувствовал, что какая-то неведомая сила тащит его за ноги. Когда движение закончилось, Полуночник наконец-то перевернулся на живот, уткнулся лицом в мокрый песок и долго отчаянно откашливался. Вскоре ему стало легче, тогда он смог приподняться, чтобы увидеть лицо своего спасителя, которое было тронуто разложением и принадлежало Вакею.

Лазарь нервно завозился и начал озираться по сторонам, но быстро успокоился, так как увидел, что Ева сидит рядом, и, по всей видимости, чувствует себя нормально. Неподалеку на песке сидели и мертвецы, как и все остальные, промокшие до нитки. На удивление, Матвей во время этого стихийного бедствия, умудрился не потерять голову, и она мирно покоилась возле его ног.

Полуночник с трудом произнес:

− Спасибо… − и, чуть погодя, добавил. − Но как вы смогли? Ах, да… Я и не догадался сразу. Трудно захлебнуться в воде, когда ты уже мертв, − сказав это, он вдруг ощутил приятную легкость на душе, и громко расхохотался.

Вакей одобрительно прорычал что-то, понятное только ему, после чего неуклюже поднялся, своей обычной неуверенной походкой подошел к Матвею с Евсеем, хлопнул каждого по плечу и махнул рукой в сторону суши. Его товарищи, поняв этот странный знак, поднялись, и направились вслед за Вакеем в непонятном для Лазаря направлении.

− Эй! – окликнул он помощников, испытывая одновременно удивление и вернувшийся к нему страх, но те уже исчезли за песчаными дюнами.