Сияние - Стивен Кинг Страница 3

– Но ведь это не совсем так, а? Здесь есть телефоны игражданская радиостанция, наверное, тоже. Потом, в национальном парке«Скалистые горы» есть вертолеты, которые вполне могут сюда долететь, а такаябольшая площадка, как эта, вместит пару вертушек.

– Не знаю, не знаю, – сказал Уллман. – Передатчик в отелеесть – его вам покажет мистер Уотсон вместе со списком частот, на которыхследует выходить в эфир, если понадобится помощь. Телефонные линии между отелеми Сайдвиндером все еще идут поверху и чуть ли не каждую зиму где-нибудьобрываются, а это – минимум три недели, а максимум – полтора месяца. Еще всарае есть снегоход.

– Ну, тогда вы вовсе не отрезаны от внешнего мира.

Лицо мистера Уллмана приняло страдальческое выражение.

– Предположим, ваш сын или жена поскользнулись на лестнице ираскроили себе череп, мистер Торранс. Сочтете ли вы отель отрезанным в этомслучае?

Джек понял, что тот прав. Мчащийся на предельной скоростиснегоход может доставить вас в Сайдвиндер за полтора часа... вероятно. Вертолетиз Спасательной службы парков может добраться сюда за три часа... приоптимальных условиях. В снежный буран он даже не сумеет подняться. Доехать жена предельно быстро мчащемся снегоходе нечего и надеяться – даже если рискнешьвытащить серьезно пострадавшего человека на двадцать пять градусов ниже нуляили, учитывая холодный ветер, на сорок пять.

– В случае с Грейди, – сказал Уллман, – я рассуждал вомногом также, как мистер Шокли – в вашем случае. Одиночество само по себе можетоказаться губительным. Лучше, если с человеком будут его близкие. Если ислучится неприятность, подумал я, весьма вероятно, это будет не столь серьезно,как проломленный череп, несчастный случай с электроприборами или какие-нибудьсудороги. Серьезный случай гриппа, воспаление легких, сломанная рука, дажеаппендицит – все это оставляет довольно времени.

Подозреваю, что ничего бы не случилось, если бы Грейди примоем полном неведении не запасся в избытке дешевым виски и если бы не толюбопытное состояние, которое во время оно называлось «кабинной лихорадкой».Вам знаком такой термин? – Уллман изобразил слабую покровительственную улыбку,готовый дать разъяснения, стоит только Джеку признаться в своем невежестве, иДжек обрадовался, что может быстро и четко ответить.

– Это жаргонный термин, обозначающий клаустрофобическуюреакцию, которая проявляется у людей, много времени проведших друг с другомвзаперти. Внешне клаустрофобия проявляется как неприязнь к людям, с которымивас заперли. В крайних случаях могут возникнуть галлюцинации, насилие – такойпустяк, как подгоревший обед или спор, чья очередь мыть посуду, может окончитьсяубийством.

Уллман, похоже, пришел в сильное замешательство, что страшнообрадовало Джека. Он решил еще чуточку поднажать, но про себя пообещал Вендисохранять спокойствие.

– В этом-то, полагаю, вы и ошиблись. Он причинил им вред?

– Он убил их, мистер Торранс, а потом покончил с собой.Своих девочек он убил топориком, жену застрелил и сам застрелился. У него быласломана нога. Несомненно, он так упился, что упал с лестницы.

Уллман вытянул руки и добродетельно взглянул на Джека.

– У него было высшее образование?

– Собственно говоря, нет, не было, – несколько натянутосообщил Уллман. – Я полагал, что... э-э... скажем, индивидуум с не слишкомбогатой фантазией будет менее восприимчив к оцепенению, одиночеству...

– Вот в чем ваша ошибка, – сказал Джек. – Тупица сильнееподвержен кабинной лихорадке – так же, как он скорее пристрелит кого-нибудь закарточной игрой или ни с того, ни с сего ограбит. Ему делается скучно. Когдавыпадает снег, делать нечего, остается только смотреть телевизор или играть в «солитер»,жульничая, когда не можешь выложить все тузы. Остается только собачиться сженой, изводить детей придирками и пить. Засыпать все труднее, потому чтонечего слушать, поэтому он напивается, чтобы уснуть и просыпается с похмельем.Он становится раздражительным. И, может быть, ломается телефон, а антенну валитветром, заняться нечем, можно только думать, жульничать в «солитер» и делатьсявсе раздражительнее и раздражительнее... И, наконец, – бум, бум, бум.

– В то время, как образованный человек, такой, как вы?

– Мы с женой оба любим читать. У меня есть пьеса, надкоторой надо работать, Эл Шокли, вероятно, говорил вам об этом. У Дэнни –головоломки, раскраски, приемник на кристаллах. Я планирую выучить его читать иеще ходить на снегоступах. Венди тоже хотела бы научиться. Да, по-моему, мынайдем, чем заняться и не станем мозолить глаза друг другу, если телевизорвыйдет из строя. – Он помолчал. – Когда Эл сказал, что я больше не пью, он необманывал. Когда-то я пил, и это делалось серьезным. Но за последниечетырнадцать месяцев я не выпил и стакана пива. Я не собираюсь притаскиватьсюда спиртное и, по-моему, после того, как пойдет снег, у меня не будет случаядостать выпивку.

– Вот в этом вы абсолютно правы, – сказал Уллман. – Но покавас здесь трое, возможные проблемы умножаются. Я уже говорил об этом мистеруШокли, теперь я поставил в известность вас. Он ответил, что берет это под своюответственность и вы, очевидно, тоже готовы взять на себя ответственность...

– Да.

– Очень хорошо. Я согласен, поскольку выбор у меня невелик.И все же я предпочел бы нанять неженатого студента, который взял академическийотпуск. Ну, может быть, вы и справитесь. Теперь я передам вас мистеру Уотсону,который проведет вас по цокольному этажу и нашей территории. Но, может быть, увас есть еще вопросы?

– Нет. Никаких.

Уллман встал.

– Надеюсь, вы не в обиде, мистер Торранс. В том, что я вамизложил, нет ничего личного. Я только хочу, чтобы дела «Оверлука» шли, какнельзя лучше. Это отличный отель. И хочется, чтобы он таким и оставался.

– Нет. Не в обиде. – Джек снова сверкнул широкой рекламнойулыбкой, но порадовался, что Уллман не подал ему руки. Обида была. Еще какая.