Наизнанку. Лондон - Маша Крамб Страница 3

Соня успела подумать, что зря поддалась очарованию этой пары. Она была совсем не готова слушать лекцию по истории нормандской архитектуры.

– Франц, не углубляйся в детали, – выручила ее старушка.

– Да, конечно, к сути. Проблема в том, что мы не можем найти, где она находится, – наконец пояснил старичок и протянул Соне красочную карту Тауэра, с фотовыносками, иконками с подсказками и фактами из серии «Таинственный Тауэр и его обитатели».

Уже не первый раз за это утро у девушки внутри всё замерло. Ну, конечно! Часовня! Её строили вместе с замком, и в ней за последние десять веков наверняка было выслушано столько грехов и тайн, сколько не найдешь ни в одной хронике и ни в одном архиве. Вот что искала Соня в Белой башне! Странно, но на карте её действительно не было.

– Вот, смотрите, мы здесь, – говорила девушка и водила пальцем по карте, как заправский экскурсовод, – если пройдете через эти ворота, вы попадете во внутренний двор. Там замок, Белая башня. Вот она. Надо будет подняться на второй, нет, на третий, нет, все-таки на второй… Нет, точно не помню. В общем, надо подняться на один-два этажа, и там будет часовня. Когда я была здесь в прошлый раз, она была закрыта, но, надеюсь, нам с вами сегодня повезет.

– Нам точно повезет, милая, спасибо большое, – Анна слегка потрепала девушку по руке, – ты беги, дальше мы справимся сами.

– Хорошо вам погулять, – почти прокричала Соня, покидая немцев. Любопытство бежало впереди девушки, увлекая её за собой.

Часовня оказалась на третьем этаже.

Удивительная в своей простоте: ни украшений, ни мозаичных окон, таких привычных в готических соборах. Только массивные круглые колонны, поддерживающие арки. Но если приглядеться, резные капители наделяют каждую колонну собственным характером. Верхняя сводчатая галерея будто парит над более громоздкой нижней. Чем дольше находишься в часовне, тем менее суровой она становится.

Соня прошла по аркаде, окружающей часовню, украдкой дотрагиваясь до камней, бывших свидетелями многовековой истории Тауэра. Эта анфилада из арок и колонн больше напоминала зеленые парковые аллеи, за которыми приглядывает строгий, но заботливый садовник, нежели церковный свод. Новая арка, новые ворота в (как там было на билете?) историю, в прошлое. Если закрыть глаза и прислушаться, можно различить шепот, доносящийся сквозь столетия, и детский плач: это два маленьких принца, зверски убитых в замке. Можно услышать безудержные рыдания гордых королев. Звучные проклятия благородных пленников. И крик ворона.

Соня вернулась к реальности. Надо искать. Может, на каком-нибудь камне осталась нацарапанная надпись? Может, кто-то из мастеров оставил скрытый барельеф? Или ответ кроется в кладке? Ничего. То есть совершенно ничего. Девушка исследовала каждую колонну, арку, оконный проем и решетку. На сами окна можно было не обращать внимания, они-то были современными. Главное, не впадать в отчаяние. Если нет подсказок в деталях, значит, сама часовня – одна большая подсказка. Кроме колонн и арок, в ней нет ничего. Надо найти точку, с которой видно их все. Только сейчас Соня поняла, что ей отчаянно не хватает Тима. Он куда как лучше её решал загадки, находил логику и связь там, где ей виделся лишь набор разрозненных элементов. Значит, придется фотографировать. Вот прям всё подряд: общий вид, каждую арку, отдельно узоры, завитки и листочки капителей.

Телефон завибрировал. Хорошо, что у Сони всегда выключен звук, звонок здесь звучал бы кощунственно. Ха, лёгок на помине!

– Здорово, мелкий! Слушай, ты не поверишь…

– Ты вообще где? – грубо перебил её брат. – Какого лешего ты меня не разбудила?

– В смысле, не разбудила? А сколько сейчас… времени…

Конец фразы прозвучал в пустоту: телефон предательски разрядился.

* * *

Домой Соня неслась, как ужаленная. Бегом до подземки, не останавливаясь, вниз по эскалатору. Краем глаза успела заметить, что линия сегодня работает хорошо, значит, долго поезда ждать не придется. Быстрее. На платформе стоял поезд, Соня запрыгнула в вагон сквозь закрывающиеся двери. Всплеск адреналина: что это за линия? Выдохнула. Тут же до пересадки одна остановка, любой довезёт. Переход. Пригодились навыки передвижения по московскому метро в час пик. Не бежать, но при этом обгонять всех вокруг, лавируя между восторженными туристами и умиротворенными местными. Всё, финишная прямая. Следующий поезд через две с половиной минуты. Сто пятьдесят секунд. Тысяча один, тысяча два, тысяча три… Соня считала, только чтобы не думать. Вот и поезд. Больше считать было нечего, теперь совесть принялась мучить девушку с упоением бывалого инквизитора.

«Тимоха меня прибьёт. И будет прав», – думала она, забыв, как сильно младший брат злится, когда она называет его иначе, чем Тим. Ему никогда не нравилось ни полное Тимофей, ни производные вроде Тимохи или Тимоши. Только Тим. Сказывалось и то, что каждое лето родители отправляли их обоих в Лондон. Сначала в международные лагеря, а потом, когда Соня поступила в институт, Тим учился на летних курсах, а сестра присматривала за ним, не давая прогуливать слишком уж много. Поэтому мелкий и вырос в разношерстной компании иностранцев, которым сложно было выговаривать традиционное русское имя, и парень стал для них среднеевропейским Тимом. Так и прижилось.

Обычно после утренней прогулки Соня возвращалась со свежим горячим кофе для брата. Будить его было сущей мукой. Даже встав, Тимоха не сразу просыпался, бродил по их крошечной квартирке, обивая углы и косяки. Если кому понадобится проиллюстрировать статью на тему «Типичные совы», лучшего экземпляра не найти.

Злился Тим не от того, что сестра его не разбудила и он проспал первое, а при удачном стечении обстоятельств и второе занятие. Злился он из-за того, что переживал за неё. Никогда и ни за что он не признал бы этот факт. Конечно, переживает у них только мама, трясется над ними, как над маленькими, несмотря на то, что Тимофею на следующий год уже поступать, а Соня вот только что без хвостов закрыла сессию и стала студенткой третьего курса. Но на самом деле он ужасно беспокоился за сестру, и каждый раз, когда благодаря своей безалаберности она влипала в очередную историю, парень места себе не находил. Пусть он был младшим братом, потребность защищать «маленькую папину принцессу» была у него развита чуть ли не сильнее, чем у отца.

Соня всё это прекрасно знала, и её внутренний инквизитор торжествовал, безжалостно терзая девушку.

– Я проснулся. Времени до фигища, а тебя нет. Записки нет. И между прочим, твоя идея была купить эту чертову грифельную доску! Ах, она такая прекрасная, такая английская! Представляешь, как будет клёво оставлять на ней записки! Мелом. Прямо как меню в пабах.

Чего уж тут, передразнивал сестру Тим отлично.

– Так вот и какого, спрашивается, мы каждый год таскаем её туда-сюда, если ты всё равно ею не пользуешься?! Эсэмэску написать, видимо, тоже не судьба. Это же все пальцы устанут. Разом. А стоит тебе позвонить, как телефон моментально умирает! Ты знаешь, что вот это такое? Вот эта маленькая беленькая плоская штуковина? Это портативная зарядка. Их тут ровно три штуки. Хотя бы одну можно было с собой взять? В конце концов, кто из нас ответственная старшая сестра?