Пиковая Дама - Максим Кабир Страница 3

Камера снова вперилась в девочек. Подписчики смогут насладиться побледневшим лицом Ани.

Тахта скрипнула. Отозвались скрипучим хором половицы.

— Давайте не будем, — сказала Аня. — Давайте лучше клипы посмотрим. У «Ленинграда» вышел…

— Я думал, ты тут самая смелая, — сказал Матвей.

Под ложечкой засосало. Матвей, Чижик, Катя, камера с подписчиками — все смотрели на Аню. Она колебалась.

— Я…

— Вот и умница, — хлопнул в ладоши Матвей. — Тащи сюда свечку.

* * *

Свеча — толстая, новая, красная — нашлась в ящике. Мама держала на случай перебоев с энергией.

«Страшилка, — думала Аня, наблюдая за приготовлениями. — Гробик на колесиках».

Аня собиралась вручить свечу друзьям. Катя чиркнула спичкой — голубое пламя коснулось фитилька, и над воском распустился оранжевый язычок. Аня опешила со свечой в руках.

— Не дрейфь, — подбодрил Чижик, фиксируя происходящее на мобильник.

— Кто дрейфит? — фыркнула Катя, — да она смелее тебя в тысячу раз. — Да, Ань? — Катя подмигнула.

— Да, — твердо заявила Аня.

Она отринула нелепые детские страхи и повернулась к комоду. Вторая свеча загорелась в обрамленном колоннами вертикальном окошке. Друзья встали за спиной. За ними встал непробиваемой стеной мрак. Гостиная сузилась до моргающего кокона, уместившего четверых ребят, но Аня чувствовала порами просторы, таящиеся вне светового круга. Населенные просторы, урчащие антресоли.

Мама ехала со столичного аукциона, везла очередное старье эпохи гороховых царей. Папа пил пиво на даче и отстреливал компьютерных вурдалаков. А Аня была одна. С друзьями рядом, но абсолютно одна в полумраке.

Косая трещина расщепила его силуэт. Мушки и сколы искажали картинку. А вдруг зеркала обладают памятью? И люди, прихорашивавшиеся перед ними, оставляют внутри кусочек себя — так одежда, цепляясь за колючки, оставляет лоскутья болтаться на ветру. Умершие люди… потускневшие призраки…

Дублер смотрел из зеркала сосредоточенно. Пламя искрилось в глазах, наполняло их желтым светом. Лицо восковое — дурная копия настоящего Аниного лица. И позади — смутные фигуры, одна из которых сует серебристый патрон и говорит:

— Рисуй.

Аня не шелохнулась, зачарованная гладью амальгамы.

— Мелкая, рисуй, — голос Матвея.

— Знаете, я не буду.

— Ань, мы договаривались.

«Любопытно, когда именно?»

— Ты че, зассала?

Аня не удивилась бы, прозвучи этот вопрос из уст вредного Чижика. Но Чижик молча снимал. Спрашивала Катя. Может, не такая она и хорошая, Катя эта? И зря Аня соорудила такую же, как у Кати, прическу? Может, они вовсе ей не друзья? Просто негде собираться в пятницу вечером, вот они и пришли к ней — малой дурехе?

«Прекрати», — устыдила себя Аня. Словно зеркало диктовало мысли. Словно двойник думал за нее.

Аня взяла у Кати помаду. Решительно подняла руку, как художник кистью — примерялась к холсту. Чем скорее справится, тем скорее они вернутся к чипсам. Врубят музыку. Забудут о дурацких и совсем-совсем невеселых ритуалах.

Багровая полоса пролегла параллельно трещине. Росчерк вниз, вправо, вверх. Плечо ныло. Сзади Катя и Чижик переглянулись и ладонями прикрыли ухмылки. Веселые чертики плясали в их глазах. В глазах Ани плясали свечные языки. Вылизывали голубую радужку. Она не обращала внимания на старших. Она творила. Соединила линии, нарисовала схематическую дверь. Жирная точка в прямоугольнике: дверная ручка. От левого нижнего края неровная гармошка лесенки. Помада лоснилась. Пламя свечи озаряло царапины на амальгаме.

Аня убрала руку, посторонилась, оценивая результат. Опустила помаду на комод.

Она пожалела, что выбрали именно это зеркало, а не обычное, дешевое, современное, висящее в ванной. Трещины дробили подрагивающий портрет и засасывали взор в черную зыбучую топь.

Катин дублер крутил между пальцев спичечный коробок. Чижик снимал. Матвей и вовсе исчез в темноте. Завидовать ему или нет?

— Пиковая Дама, приди.

— Громче, — шепнула Катя.

Язык разбух во рту. Горло пересохло, а подмышки взмокли. В застенках гудел, пел тоскливые песни ветер. Дребезжали водосточные трубы. Дом будто не торчал в звездное небо среди недостроенных сородичей, а болтался в невесомости, в безбрежном нефтяном океане, в космосе без конца и края.

— Пиковая Дама, приди!

Пламя зашуршало, поедая парафин. Теплое капнуло на запястье.

— Пиковая Дама, приди.

Все. Сказала. Гасить свечу, отвлечься от скрипов и шорохов.

Но Аня продолжала таращиться в зеркало. Где-то за пудрезами и дорожными сундуками заскрипело. Протяжный неприятный звук.

«Там кто-то ходит, — подумала Аня. — Ходит в тенях, высоко задирая ноги».

Чижик и Катя крутили головами, но Аня словно прилипла к зеркалу.

Смотрела, смотрела, смотрела.

Дверь отраженного шкафа медленно открылась. Хоронившаяся темнота просочилась в комнату и задула ледяными губами свечу. Пахнуло дымком. Заскрипели петли.

Катя вскрикнула.