Возлюбленная - Питер Джеймс Страница 3

– У него есть совершенно безумные теории, – сказала она.

– Как и у тебя.

– У меня не безумные.

– А как насчет шоковой терапии? Ты еще ходила туда с Лаурой? Второе рождение, что ли?

– Второе рождение – вещь хорошая.

– Замечательная. Один сеанс «второго рождения» – и никакого секса на пару месяцев. – Он покачал свой бокал, дребезжа льдом. – Не трахаясь, нельзя ведь сделать ребенка, или тебе никто этого не говорил?

Чарли молчала.

– Тебе надо продолжить ретрогипноз, о котором ты все время говоришь. Возможно, ты бы обнаружила, что в прошлой жизни была монахиней.

– А Лаура говорит…

– Мне неинтересно, что говорит Лаура. – Он отхлебнул немного джина. – Ты в самом деле обсуждаешь нашу сексуальную жизнь с подругами?

На одной стороне выстроились три желтых квадратика. Она снова покрутила кубик.

– А ты разве не обсуждаешь ее с приятелями?

– Да мне и обсуждать-то нечего. У нас с тобой теперь одни научные эксперименты и никакой сексуальной жизни. Когда ты в последний раз наслаждалась сексом?

Она поставила кубик обратно на полку, подошла и снова поцеловала его.

– Ну не будь таким, Том. Я всегда наслаждаюсь и чувствую себя, как будто, – она прикусила губу, – это в последний раз.

Голос Тома смягчился:

– Дорогая, все говорят, что ты не беременела раньше, потому что слишком много и напряженно работала. Поэтому ты и оставила работу. Но никто не говорил, что тебе надо отказаться от секса. – Он стиснул ее руку. – Послушай, есть один дом, который мне нравится. Сегодня стали известны детали.

Он щелчком распахнул папку с пачкой бумаг от агентов по продаже недвижимости. Когда она увидела в середине цветную фотографию, ей почудилось что-то знакомое, но ощущение тут же исчезло, как тень. Фотография была нечеткой, к тому же дом скрывал кустарник. Это был большой коттедж в стиле Тюдоров. Нижняя половина – из красного кирпича, а верхняя оштукатуренная. Вдоль стены фасада тянулись небольшие, разделенные вертикальными перегородками окна, венчала дом высокая крутая крыша, нависшая, словно чересчур большая шляпа. Дом выглядел усталым, запущенным и довольно-таки унылым.

«ЭЛМВУД-МИЛЛ, ЭЛМВУД, ГРАФСТВО СУССЕКС. Очаровательный дом с мельницей XV века в очень уединенном месте, с надворными постройками, старинной водяной мельницей и большим кирпичным амбаром. Усадьба нуждается в некоторой модернизации. Площадь – около трех акров. Продается по частному договору или с аукциона, дату предстоит согласовать».

– Я думаю, что я… что мне… – Ее голос стих.

– Что?.. – спросил Том.

Она покачала головой:

– Ничего. Я… мне показалось, что я узнала этот дом.

– Так что ты о нем думаешь?

– Он очень мил. – Она просмотрела бумаги. – Ничего не говорится о цене – вероятно, что-то недосягаемое.

– Я им уже звонил. – Он торжествующе улыбался. – Они просят двести пятьдесят, но могут согласиться и на двести двадцать пять.

– Разве это возможно?

– Дом – совершенная развалина.

– Как раз то, что нам нужно! – завизжала она, и Тома неожиданно тронули ее ликование и энтузиазм: в ней словно заговорила надежда.

Капелька дождевой воды упала на щеку Тома, но он этого не заметил. Даже промокшая насквозь, она для него пахла замечательно. У Чарли был чудесный запах, и еще в ней было то, что сразу привлекло его – обаяние девчонки-сорванца: очаровательная мордашка и бесконечные проказы. Тонкая сильная Чарли выглядела в мини-юбке, да и в джинсах просто сногсшибательно. В ней жила откровенная сексуальность, обусловившая их взаимное притяжение с момента первой встречи.

Хотя ему следовало быть терпеливым и понимающим, сочувствующим и заботливым, он негодовал из-за того, что Чарли не могла забеременеть, хотя в этом, возможно, был виноват и сам. В конце концов они решили перебраться в сельскую местность. Уехать из Лондона, подальше от большого дыма и большой суеты. На природе все должно было измениться к лучшему.

– Встреча назначена на завтра. Кажется, кто-то еще проявляет интерес к дому, – сказал Том. – В три часа. Хорошо?

Она кивнула и посмотрела на фотографию. Ощущение узнавания вернулось к ней.

– Ты Бена покормил? – спросила она.

– Угу.

– А Горация?

– Черт, забыл.

– Ты всегда забываешь о Горации.

– Так научи Горация лаять, и я, возможно, перестану забывать. – Он зевнул и закрыл папку. – Мне надо работать.

– Как тебе понравилась пицца?

Он уже читал документы.

– Отличная.

Чарли спустилась на первый этаж. Бен обогнал ее и бросился к входной двери.

– Извини, малыш, но я не собираюсь выходить в такой дождь. Я хочу принять горячую ванну. Ты сам можешь сбегать в сад. – Она прошла на кухню и открыла заднюю дверь. – Давай, малыш!

Усевшись, Бен по-стариковски вздохнул.

– Господи, ну ты и лентяй! – Она подошла к кухонному шкафу. – Эй, Гораций, уж ты-то не боишься намокнуть, правда? – Она прижалась лицом к стеклянному шару. Очаровательная золотая рыбка подплыла поближе и, широко разевая рот, уставилась на нее, словно увидела нечто невообразимое. – Как делишки? – Она открыла его кормушку. – Ты-то что думаешь насчет переезда в деревню, Гораций? Небось и тебе чертовски надоел этот старый Лондон?

Она бросила в аквариум щепотку корма, рассеявшегося по воде, как дождевое облачко от ветра. Рыбка неторопливо всплыла на поверхность и сделала первый ленивый глоток.

Элмвуд-Милл. Что-то забрезжило в глубине ее памяти. Словно чье-то забытое имя всплыло оттуда, вертясь на кончике языка и дразня ее, а потом ускользнуло.

Чарли поднялась в ванную. Когда она, повернув краны, пустила воду, по какой-то непонятной причине ее охватил страх.