Потрошитель - Лиза Джейн Смит Страница 29

Кое-как я досидел до конца приема в Гроув-хаyce. От моих печальных мыслей меня отвлекала лишь Вайолет. Ее все приводило в восторг, все ее восхищало, а друзья Дамона, похоже, были так же восхищены ею. Даже ее акцент они нашли очаровательным. Шарлотта и ее приятельницы-актрисы наслаждались тем, как искренне Вайолет восторгалась ими и преклонялась перед их профессией. Дамон, в свою очередь, держался от нее на расстоянии и вообще большую часть вечера провел в стороне от общей компании. Уединившись с Сэмюэлем, они курили и разговаривали. Я тоже отделился от всех: снова и снова я перечитывал письмо Потрошителя в газету, надеясь отыскать в нем хоть какой-нибудь ключ к разгадке. Убийца, по его собственным словам, отправил письмо в редакцию вместе с почками одной из своих жертв. От ужаса и отвращения у меня скрутило желудок, но стоило добраться до последней строчки письма, и мне стало еще хуже.

«Поймайте, если сможете!»

Послание было адресовано журналисту, то есть убийца, должно быть, заранее знал, что его письмо опубликуют в газете. Может, в таком случае это было не просто письмо, а зашифрованное послание? И адресовано оно, на самом деле, было мне или Дамону? Может, это был вызов?

Но был ли я готов на него ответить?

Я все еще не знал ответа на этот вопрос, когда вечером сидел в пабе «Десять колоколов». После приема в Гроув-хаусе я проводил Вайолет на работу, мне не хотелось, чтобы она перемещалась по темному Лондону в одиночку. Причем она настойчиво отказывалась переодеваться и осталась в своем новом платье на случай, если мы вдруг в последнюю минуту получим от Дамона приглашение на вечеринку. Но поверх наряда ей пришлось надеть ее рабочий передник, да и само платье быстро покрылось пятнами от пива и виски. Выглядело все это довольно убого, но, по крайней мере, Вайолет сейчас была в безопасности.

С трудом я повернулся на стуле и мрачно уставился на входную дверь. Каждый раз, стоило звякнутъ дверному колокольчику, я надеялся, что войдет Дамон, но в таверну вваливался лишь очередной пьяный рабочий или до невозможности надушенная девица. Конечно, он не придет. Глупо было ему поверить и еще глупее — час за часом сидеть тут в бесплодном ожидании. Когда же, наконец, я перестану рассчитывать на его помощь?

— Привет, Стефан! Закажешь что-нибудь? — Вайолет пробралась к моему столику. Плечи ее были печально опущены, грязные волосы убраны назад, помада на губах размазалась. Сейчас в ней не было ничего общего с той роскошной американской актрисой, в роли которой она выступала всего несколько часов назад. Хуже всего то, что она и сама это понимала.

— Темный эль, пожалуйста! — произнес я, поймав ее взгляд. Я ласково улыбнулся Вайолет, но ей не стало легче, и она лишь мрачно кивнула.

— Не могу дождаться, когда я выберусь отсюда, — проговорила она умирающим голосом. — Пока я не знала, чего я лишена, моя жизнь не казалась мне такой ужасной. Но сейчас, когда я познакомилась с теми, кто веселится, пьет и танцует, пока я здесь… — Девушка печально вздохнула, и ее нежные розовые губы задрожали.

— Не все то золото, что блестит, — пробормотал я, с трудом извлекая из памяти строчку из шекспировского «Венецианского купца». Такие цитаты действовали на меня успокаивающе, и я надеялся, что и Вайолет станет чуть полегче.

— «Не все то золото, что блестит», — повторила Вайолет, словно пробуя на язык эту фразу, и криво усмехнулась. — Как это мило, — произнесла она, словно разговаривая сама с собой. — Да я ни о чем и не жалею, вот только…

— Я знаю, — перебил я ее. — Но этот ужас не будет длиться вечно.

— Откуда ты знаешь? Стефан, ведь именно сейчас я — та, кто я есть на самом деле. И сколько бы я не переодевалась и не строила из себя светскую даму, это всего лишь игра. А моя реальность — вот она, — печально заключила Вайолет. — Я принесу тебе выпить, — с этими словами она развернулась и ушла.

Я задумался о том, что она сказала. Она была мудрой для своего возраста. Разве не этот самый урок я все никак не мог выучить?

Я откинулся на спинку стула. Около часа назад, когда Вайолет обслуживала большую группу мужчин за покерным столом, я улизнул, чтобы поохотиться. На границе Датфилд-парка мне удалось застать врасплох жирного голубя, который увлеченно выклевывал грязные крошки хлеба, застрявшие между камнями булыжной мостовой. Его кровь была кислой на вкус, холодной и жидкой. Я с трудом сдержал приступ тошноты. Но мне была необходима хотя бы такая пища, чтобы прекратить жадно вглядываться в гладкие шейки женщин, наполнявших таверну Альфреда.

Сквозь шум, царивший в пабе, я услышал очередное звяканье колокольчика, возвещавшее приход нового клиента. Я даже не потрудился поднять голову. Конечно, это снова не Дамон. Его не волнуют эти убийства, и ясно, что его не волнует Клаус, да и все остальные Первородные. Мой брат отлично себя чувствует, питаясь алкоголем и кровью Шарлотты. Может, было бы действительно лучше…

— Убийство! — Мужчина с красным лицом ворвался в помещение паба и всем телом тяжело навалился на стойку бара. Это был тот самый пьянчужка, который прошлой ночью грозил мне, что знает, кто я такой. У меня свело желудок от ужаса.

В таверне мгновенно стало тихо, как в церкви.

— Убийство! — снова прохрипел мужчина. — На площади! — И он в изнеможении осел на пол. Женщины завизжали.

Я был не в силах преодолеть себя и, сшибая по пути столики, в тот же миг рванул вон из паба на всей своей вампирской скорости.

Едва я оказался на улице, как густой, отдающий железом запах крови ударил мне в нос. В груди у меня все запылало. Запах шел с восточной стороны. Я бросился туда, чувствуя, как клыки мои начинают стремительно расти. Запах человеческой крови ударил мне в голову, заглушив голос разума. Я несся, не разбирая дороги; вдруг моему взору открылась жуткая картина, и я остановился, пораженный.

Впереди, всего в нескольких шагах от меня, я увидел распростертое на залитой лунным светом земле тело девушки. Подол ее алого платья был задран, лицо покрывала мертвенная бледность, голубые глаза не мигая смотрели в небо. Я тут же узнал в ней одну из тех особ, что я встретил в пабе Альфреда две ночи назад. Подойдя ближе, я склонился к ее коленям, чтобы поправить подол, как вдруг с облегчением заметил, что грудь ее резко поднималась и опускалась. Она дышала!