Усмешка тьмы - Рэмси Кемпбелл Страница 28

– А, значит, Уоррен так пошутил. Что это за имя-то такое?

– По контрасту с тем, сколько он ест. Просто шутка, – говорит Биб и встает. – Тебя не нужно куда-нибудь подвезти? Машина сейчас у меня.

– Нет, спасибо, – говорю я ей с улыбкой.

– Я просто хотела узнать, может, Натали нужно купить что-нибудь в супермаркете. Я могу подождать, если тебе нужно закончить работу. Можно посмотреть?

Я разворачиваю на весь экран единственную оставшуюся вкладку и еще раз благодарю Бога за то, что закрыл сайт с толстячковой порнушкой. Запах агрессивно-сладких духов Биб теперь витает прямо у меня над головой.

– Это не особо похоже на работу, – заключает она, изучив экран.

– То есть, думаете, мою репутацию защищать не нужно?

– Думаю, на это понадобится немало усилий. Ты ей занимался весь день? – Глаза Биб взбираются дальше по треду. – Смотрю, ты ищешь информацию. Будешь проводить самостоятельное исследование?

– Разумеется. Вот что мне пришло сегодня, – теряя терпение, я щелкаю мышкой.

Живот чуть-чуть сжимается от страха, что я попаду не на ту страницу, и пред светлы очи Биб явятся похотливые толстячки. Но нет, все верно, открывается моя почта. Биб читает письмо от Вилли Харта и мой ответ довольно долго.

– Собираешься съездить туда? – произносит она наконец. – Где будешь жить до отбытия?

– Здесь, – твердо говорю я, стремясь пресечь дальнейшие разногласия. Вышло жестковато, и я добавляю – более примирительно: – Я думал, Натали сказала вам.

Биб отворачивается, идет на кухню и открывает холодильник.

– Кажется, я зря приехала, – говорит она по возвращении, но глаза выдают, что мысли ее где-то далеко отсюда. Она останавливается посреди комнаты, как будто хочет держать меня в поле зрения. – Если она не сказала нам, что селит тебя к себе, – говорит Биб, – может, тебе стоит задаться вопросом: а что она не сказала тебе?

Мне кажется, она говорит мне обо всем, что я хочу знать.

– А много ли ты хотел узнать за последнее время?

– Ничего такого, о чем я еще не слышал, – говорю я со всей убежденностью, на которую только способен.

– Современный же ты человек, Саймон. Такого я даже от Уоррена не ожидала.

Мне хотелось бы проигнорировать эту реплику, но я все же спрашиваю:

– Не ожидали – чего?

– А ты еще не сложил два и два? У тебя же исследовательский склад ума.

– Если бы это было по-настоящему важно, вы бы не ходили вокруг да около.

– Эх, Саймон, не все мы писатели, – Биб поджимает губы, отчего в уголках залегают новые морщины. – Скажи, как по-твоему, что ты даешь моим дочери и внуку?

– Любовь считается?

– Что такое любовь? Мы с Уорреном любим их больше всего на свете, поэтому помогаем всегда, когда требуется. А ты так сможешь?

– Поддерживать можно не только в финансовом плане. Есть разные виды поддержки.

– Конечно, Саймон. И ты не сможешь обвинить нас в том, что мы ей чего-то не даем. А вот что касается тебя – непохоже, чтобы ты много дал ей, когда она потеряла работу из-за текстов, которые даже не писала.

– Это все уже в прошлом. Мы прошли через это вместе. У меня есть аванс от издателя, а у нее – новая работа.

– И это тебя не беспокоит.

– А почему, Бога ради, должно?

– Не уверена, что Уоррену сошло бы с рук такое слабовольное наплевательство. Видимо, мужчины в наше время больше не стремятся быть мужественными.

Против воли мои губы растягивает в стороны жутковатая фальшивая улыбочка.

– Не понимаю, почему ты считаешь, что я должен расстраиваться из-за того, что старый друг помог ей найти работу. Я рад за нее и благодарен ему.

Биб набирает воздуха в грудь, словно перед погружением.

– Что ж, ты не оставляешь мне шансов: придется говорить грубо, чтобы донести до тебя свою мысль. Неужто ты думаешь, что работа – это все, что он дал ей?

– Вы правы, Биб, это чертовски грубо. Не думал, что вы станете подозревать свою дочь в неверности.

Биб сутулится, как будто сожаление, которое читалось в ее глазах, вдруг придавливает ее своей тяжестью.

– Тут дело уже не в подозрениях, Саймон.

– Ни за что не поверю, что она прямо сказала вам.

– Она – нет. А Николас – сказал.

Как бы я ни злился, эмоции не смогут лишить меня дара речи:

– И что она думает по этому поводу?

– Она не знает, что он нам все доложил.

– Что ж, в таком случае, я должен поговорить с ним. Хотя, боюсь, одними словами он не отделается.

– Немного поздно строить из себя самца. Ты просто выставишь себя дураком, и это в лучшем случае.

– Уж простите меня – или не смущайтесь, если что, – но мне кажется, что вы не особо против этого всего.

– Скрывать это бессмысленно, но и чтобы признать, нужно мужество. Мы восхищались им. Если вам доведется хоть раз встретиться, ты сразу поймешь почему.

Я уже подумываю сказать, что встречался с ним и не слишком впечатлился, как она без тени сострадания добивает меня:

– Конечно, некоторые ожидания всегда завышены. Но я верю, что есть вещи, которые матери видны лучше. Даже Уоррен не сразу понял. Но ты бы понял… если бы увидел Марка и Николаса вместе. Они похожи, Саймон. Николас – его отец.

И вот я замолкаю. Какой бы страшной правда ни казалась, я вдруг осознаю, что лицо у Марка куда более вытянутое, чем у Натали. И в этом они с Николасом взаправду похожи.

Заставка компьютера милостиво убаюкивает мои спутанные мысли плеском фальшивых волн. В конце концов вопрос, который я давно хотел озвучить, сам пришел мне на ум:

– Слушайте, не хочу показаться излишне любопытным, но зачем он вам сказал об этом?

– Мы сами спросили его. Мы столкнулись с ним, когда ходили по магазинам в поисках нового компьютера для Марка. Я сразу заметила сходство.

– И где вы его спросили? Прямо в магазине? На улице?

– Не все люди ищут славы, Саймон. Кто-то все еще печется о приватности. – Не успел я парировать, что и сам особо не люблю ворошить грязное белье, как она сообщает: – Мы пригласили его домой и заставили дать честное слово. Еще есть люди, для которых «честь» – не шутка, не пустое слово.

– Послушайте, у вас нет никаких причин…

– По твоему лицу видно, что причины есть, Саймон. Дай мне закончить. Он не был в курсе, как дела у Натали. Он всегда поддерживал Марка – мы это знали от нее – но теперь, когда у него есть возможность, он хочет дать им чуточку больше.

– И вы использовали его как приманку.