Пожиратель мух - Кирилл Алексеев Страница 27

Виктор наткнулся на Сергея, словно шел с закрытыми глазами, недоуменно посмотрел на него и наконец сообразил, кто перед ним.

– Ничего себе, пацаны, – пробормотал он, потирая лоб. – Я как будто уснул. Ничего не понимаю… Вроде как просто что-то тащит вперед. Будто магнитом…

– Со мной то же самое, – сказал Сергей. – В прошлый раз такого не было. Собака была, а этого – нет.

– А далеко до того места, где ты собаку видел? – спросил Андрей, озираясь по сторонам, будто ожидал на каждом дереве увидеть по дохлому псу.

– Давно уже прошли. Знаете, мне кажется, это было что-то вроде предупреждения. Ну, собака… Чтобы дальше никто не ходил. Она как бы отпугивала, что ли. Граница, за которую лучше не заходить.

– А теперь что? – спросил Виктор. – Теперь, типа, можно, да?

– Ну, я не знаю. Только думаю, что если пойдем дальше, может случиться что-то плохое… Вы чувствуете, как воняет землей?

Виктор с Андреем мрачно кивнули. Им тоже не нравился этот запах. Хотя бы потому, что в лесу так пахнуть не должно. Они словно стояли на дне только что вырытой ямы, а не на лесной тропинке.

– Воняет, – сказал Виктор. – И еще как, воняет, блин. Хоть нос зажимай… Ну, и что вы предлагаете? Поворачивать?

Он посмотрел на друзей. Те стояли, понурив головы. Опять вопрос, кому первым записываться в трусы, встал ребром.

Сергей глянул на Андрея и с тоской спросил себя, почему тот молчит. Ведь он только что произнес нужные слова. Но один раз – не считается, это все знают. Он должен повторить эти слова, чтобы они, так сказать, вступили в силу.

«Ну, пожалуйста, ну пусть он скажет, что боится! Пусть скажет, что хочет домой, что должен успеть на этот дурацкий обед. Все, что угодно, только пусть он, наконец, скажет», – повторял про себя Сергей, чуть ли не с мольбой глядя на вспотевшего, раскрасневшегося, будто он все это время бежал в гору, Андрея.

Но Андрей не хуже других знал, что один раз не считается. Когда у него вырвались слова насчет поджилок, он почти не соображал, что говорит. Они сорвались с губ помимо его воли. Это говорил не он, это вопил инстинкт самосохранения. То, что живет в каждом человеке, независимо от возраста, и во многом определяет его поступки, то, что в обычных обстоятельствах сидит глубоко внутри, но зато в критических ситуациях железной рукой хватает за яйца и тащит туда, куда считает нужным. И мужество – это не что иное, как способность разжать эту хватку. Сейчас Андрей искренне надеялся, что сможет это сделать. Он даже прикусил кончик языка, чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего.

– Ладно, если никто не хочет обратно, пойдем вперед, – сказал Виктор.

Сергей с трудом подавил вздох разочарования. Андрей же поздравил себя с маленькой победой. Его не посчитают трусом. Во всяком случае, пока.

– Давай, Серега, топай. Только не спеши, надо держаться вместе. Мало ли что… Мне батя рассказывал про всякие ано… аномалии. Типа как бермудский треугольник. Может, здесь то же самое. Прикиньте, вернемся в деревню, а окажется, что там уже лет сто прошло. Или наоборот, выйдем стариками, а там еще даже не стемнело.

– Если выйдем, – хмуро сказал Сергей.

Андрей снова прикусил кончик языка. Во рту почувствовался привкус крови.

– Да ладно тебе, Серый, я шучу, не ссы. Но на всякий случай держитесь рядом. И лучше, если будем всю дорогу разговаривать. Заметили, как только Дрон болтать начал, сразу отпустило? Я ведь вообще ничего не понимал – куда иду, зачем…

– А о чем разговаривать? – Андрей незаметно сплюнул кровь.

– Да о чем угодно. Главное – не молчать. Хоть стихи читайте, но мы должны друг друга слышать. Иначе опять…

Что «опять», Виктор не сказал, но все было ясно и без слов.

Они немного постояли, глядя друг на друга, будто спрашивая, на самом ли деле собираются сделать то, что задумали. Никто не проронил ни слова. Та грань, за которой чувство страха подчиняет себе все остальное, еще не была пройдена. Пока всем хотелось считать себя храбрецами.

Наконец, Сергей молча повернулся и двинулся дальше по тропинке. Виктор с Андреем последовали за ним. Виктор подумал, что они все равно идут молча. Он попытался придумать, о чем можно было бы поговорить, но в голову ничего не приходило. Мозг снова словно затягивало плотным сырым туманом. Мысли путались. Он почувствовал, что опять эта странная сила, влекущая в сторону старого кладбища, берет над ним верх. Но это не казалось ненормальным или пугающим. Наоборот, чем меньше он ей сопротивлялся, тем спокойнее себя чувствовал. Умиротвореннее. Тогда он не знал этого слова, но если бы знал, употребил именно его.

Ощущение было такое, будто он возвращается домой после долгого отсутствия. Домой, где его ждет заслуженный отдых и родные лица. Это было приятно. Очень приятно. Именно поэтому, когда Сергей вдруг нарушил тишину, запев тонким чистым голосом «Капитан, капитан, улыбнитесь», и реальность разбила возникшее чувство вдребезги, Виктор едва не набросился на него с кулаками. Но в следующую секунду будто очнулся от сна. Он шел не домой. Он шел на старое, давно заброшенное кладбище, и все, что его там ждало – покосившиеся кресты и едва заметные холмики, заросшие травой и осокой. Скорее всего… Да, скорее всего.

Песню подхватил Андрей. Голос у него дрожал, в нем появилась хрипотца, которой раньше Виктор не замечал.

Жил отважный капитан,

Он объездил много стран…

Почувствовав поддержку, Сергей запел увереннее. Теперь песня кромсала эту настороженную враждебную тишину в клочья.

И не раз он бороздил океан.

И Виктор тоже запел. Запел, потому что неожиданно понял – сейчас это их единственный шанс выбраться из этой передряги живыми. Откуда пришла эта уверенность, он понятия не имел. Будь он взрослым, наверняка попытался бы найти какие-нибудь объяснимые причины, или уговорил себя, что все это лишь разыгравшееся воображение, или еще что-нибудь в этом духе. Словом, включил бы на полную катушку то, что называется здравым смыслом. Пошел бы на поводу у этого крикливого божка всех взрослых, у этого маленького чванливого Наполеона сознательной жизни, который не одного человека, излишне доверявшего ему, довел до личного Ватерлоо. Но в двенадцать лет больше доверяешь чувствам, чем рассудку, а потому совершаешь меньше ошибок.

Теперь над тропинкой летела песенка про капитана, исполняемая на три голоса. И лес, вернее, та сила, которая обитала в нем, и не ожидала подобного поворота событий, отступила. Даже запах сырой земли стал не таким пронзительным. Присутствие этой силы все еще чувствовалось, как ощущается присутствие человека в темной комнате. Но она затаилась, присматриваясь к трем мальчишкам, посмевшим бросить ей вызов, и выжидая подходящего момента для контратаки.

Они отошли от старого кладбища на несколько десятков шагов, когда сила, едва не лишившая их воли, снова дала о себе знать. Да еще как. Это было похоже на удар дубиной по голове. Она набросилась внезапно, жестко и стремительно, как хищник, долго подкарауливавший в засаде добычу и наконец дождавшийся подходящего момента для броска.