Анубис - Вольфганг Хольбайн Страница 27

— На кладбище? — спросил Том.

Могенс кивнул. Он отхлебнул еще раз. Кофе был таким горячим, что обжигал язык, но ощущение внутреннего оледенения только окрепло.

— Да, — ответил он. — Все эти годы я пытался себя убедить, что все это было только страшной галлюцинацией. Шок от смерти Дженис, а может, и от удара головой. Такое ведь случается, правда? Иногда люди теряют память или вдруг вспоминают то, чего в их жизни никогда не происходило.

— Я о таком слышал, — согласился Том.

— Но вчера ночью я это существо видел! — Голос Могенса взвился до пронзительного крика. — Я стоял напротив него, лицом к лицу! И клянусь тебе, Том, это была та же самая тварь, которую я видел тогда на кладбище, которую я принял за Грейвса и которая… — Голос отказал ему, но Том понял и без слов, что он хотел сказать. В глазах юноши появилось выражение искреннего сочувствия.

— А что было потом? — спросил он через некоторое время. — Тогда, в Гарварде. Я имею в виду, вашу подругу нашли?

— Нет, — ответил Могенс. Он — на этот раз осторожнее — приложился губами к кружке и сделал небольшой глоток, прежде чем продолжить. — А также ни Марка, ни Элен. После того как я очнулся, мне сказали, что штольня, в которую уволок Дженис… уволокла… эта особь, обрушилась. Сам я больше никогда не ходил к этому мавзолею, но слышал, что они там раскапывали… на несколько ярдов, только потом пришлось прекратить, потому что туннель грозил обрушиться. Это было слишком опасно. От нее не нашли и следа. Ни следа Дженис, ни обоих других.

— А вы? — сострадательно спросил Том.

— А как ты думаешь? — горько сказал Могенс. — Для полиции дело было очевидным. У них имелся в наличии сломанный замок и открытый гроб. Двое молодых людей встречаются ночью на кладбище, один из них имеет пристрастие к разного рода подозрительным вещам… — Он с выразительным вздохом пожал плечами. — К тому же еще каучуковая маска, которую они нашли в кармане моего пиджака. Нет, Том, для полицейских следователей дело было закрыто еще до того, как я пришел в сознание.

— И вы никому не рассказали об этом… существе? — предположил Том.

— Это было моей величайшей ошибкой, Том. Я рассказал. Но это только ухудшило положение. Мне никто не поверил. Ни полиция, ни коллеги, ни мои профессора, ни даже те, кого я считал… своими друзьями. — Он издал горький смешок, про который сам не смог бы сказать, смех это был или его полная противоположность. — Большинство посчитало это глупой отговоркой. Некоторые решили, что я просто свихнулся. И никто мне не поверил. Думаю, я и сам бы не верил, случись это с кем другим.

— Но Грейвс! — вырвалось у Тома. — Я… я имею в виду доктора! Он же сам видел монстра!

— Я тоже так думал, — чуть слышно сказал Могенс. — Но, наверное, ошибся.

Том с сомнением посмотрел на него. Он ничего не сказал, но Могенс чувствовал, как трудно ему было поверить в это последнее утверждение. Да и почему он должен верить? Это же было чистой ложью. Правда заключалась в том, что Грейвс вообще отрицал, что той ночью находился на кладбище. Правда заключалась в том, что это был именно Грейвс, тот, кто поведал полиции о его увлечении оккультизмом и всем тому подобным. И правда была в том, что он, Могенс, провел четыре месяца в тюрьме и не попал на скамью подсудимых с лишением всех ученых званий только потому, что университет, желая избежать скандала, вмешался в это дело. И это был Грейвс, тот, который неделю спустя после страшных событий сел в поезд на Нью-Орлеан, чтобы занять место, предназначенное Могенсу, и въехать в квартиру, которая ждала их с Дженис. А позже Могенс убедился на собственной шкуре, что черные списки не только существуют, но и явно относятся к наиболее читаемым в стране сочинениям.

Ничего из этого он не поведал Тому. Он уже сказал ему больше, чем кому-либо на свете, — собственно говоря, он не рассказывал никому о событиях той страшной ночи. Но незачем было нагружать Тома своими собственными проблемами.

Однако во взгляде Тома он прочел, что тот раскусил гораздо больше из того, о чем Могенс умолчал, если не в деталях, то уж по смыслу точно. Да Могенс и с самого начала не делал тайны из того, что они с Грейвсом никакие не друзья. Том собирался что-то ответить, но в этот момент снаружи заслышались громкие голоса, юноша поднялся, прошел к двери и открыл ее, чтобы посмотреть. Могенс тоже попытался бросить взгляд наружу, но Том приоткрыл дверь всего лишь на щелку, да еще своим телом загораживал ему обзор.

— Сейчас вернусь, профессор, — поспешно сказал он, быстрым шагом вышел и плотно прикрыл за собой дверь. Могенс заметил лишь проблеск серого рассветного сумрака, пока дверь раскрывалась, и тем не менее он не только расслышал голос Грейвса, но и то, что тон его был очень возбужденным. Похоже, там, снаружи, разгорался яростный спор. Могенса, впрочем, это нисколько не удивило, как и не тронуло. Редкий человек, по его мнению, через более или менее короткое время общения не вступал с Джонатаном Грейвсом в спор.

Его мысли сейчас были заняты Томом — и прошлым вечером, конечно. Он не помнил, что происходило на кладбище дальше, равно как и не мог сказать, каким образом он добрался назад до своего дома. Том сообщил Могенсу, что нашел его на кладбище и принес сюда, и по положению вещей у Могенса вроде бы не имелось оснований сомневаться в этом — хоть он и с трудом мог себе представить, что этот хрупкий юноша без посторонней помощи поднял его через пятифутовую кладбищенскую стену, а потом тащил на себе обратно. Но, с другой стороны, зачем Тому его обманывать? У него нет на это никаких причин, и, кроме того, Могенсу просто не хотелось считать Тома лжецом. Ему мало встречалось людей, к которым бы он сразу испытал такое безоговорочное доверие, как к этому нежному, почти женственному юноше. Но и то, что он ему так безоглядно доверился, не слишком смущало его. Как образованному человеку, ему было ясно, что он находится в исключительной ситуации, в положении, когда он должен поговорить хоть с кем-нибудь, чтобы не свихнуться от ужаса, который подняли в нем былые воспоминания. Наверное, он доверился бы каждому, кто оказался рядом, когда он пришел в себя, даже мисс Пройслер.

Особенным же было то, что он нисколько не стеснялся Тома. После того как его с позором изгнали из Гарварда, Могенс никому не поверял эту историю и еще день назад мог бы поклясться, что унесет эту тайну в могилу. И все же он не сокрушался, что доверил Тому события той судьбоносной ночи. Если бы на его месте был кто-то другой, он, не медля ни минуты, оставил бы все это и никогда больше сюда не возвращался. Но, касаемо Тома, его тайна была в надежных руках — это он чувствовал всеми фибрами своей души. Что ни говори, а мальчик прошлой ночью, можно сказать, спас ему жизнь. Если бы он не появился вовремя… Могенса пробил холодный озноб при одной только мысли, что он мог бы оказаться один на один с этой песьеголовой бестией…

Если бы только он смог вспомнить, что произошло на самом деле, когда он повернулся и так внезапно оказался лицом к лицу со страхом из своего прошлого! Но там ничего не было. Его воспоминания обрывались на лицезрении страшного звероподобного рыла, а следующее, что он увидел, был Том, который сидел на табурете возле постели и терпеливо ждал, когда он очнется.