Война в Небесах - Чарльз Уильямс Страница 26

— Герцогу — наше почтение! — оживился полицейский. — Вас-то нам и не хватало. Нет, какую чушь говорят!

Вот полюбуйтесь, у отца архидиакона пропал потир, а он не хочет помочь нам, властям.

— Если вы имеете в виду полицию, — мягко произнес архидиакон, — я действительно не хочу, чтобы они обыскивали мой храм. Вы спросили, что искали грабители в храме, и я ответил вам: старый потир. Вы спросили, верно ли, что потир пропал, и я ответил: да, верно. Но я не просил вас искать его.

Герцог подумал, что среди англиканских священников тоже попадаются приятные люди. В трезвом уме и твердой памяти едва ли нашелся бы человек, рискнувший подвигнуть начальника полиции на какие бы то ни было розыски. Однако грабеж есть грабеж, и хотя англиканского священника и священником-то не назовешь, и служба у них не правильная, но потир остается потиром, искать его все равно надо, а тогда почему бы и не поискать? Впрочем, герцог ничего не сказал, просто кивнул и посмотрел на Морнингтона.

— Вы хотите, чтобы мы его нашли? — утомленно сказал начальник полиции.

— Нет, не хочу, — отвечал архидиакон. — Простите, но вы меня вынудили это сказать. Так вот, я не хочу, чтобы полиция нашла его. Во-первых, я не считаю, что церковь вправе пользоваться силой; во-вторых, я предпочел бы избежать огласки; в-третьих, я знаю, где потир; наконец, в-четвертых, этого нельзя доказать.

— Раз у нас нет доказательств, — резко сказал Кеннет, — какое же мы имеем право обвинять других?

— Вот уж в чем я совершенно неповинен, — откликнулся архидиакон, — я и не думал никого обвинять. Я только сказал, что знаю, где потир.

— И где же он? — нетерпеливо спросил начальник полиции. — А откуда вам известно, что он там?

— Отвечаю по порядку, — смиренно проговорил архидиакон. — Потир — в Калли, у мистера Персиммонса. Возможно, он стоит на полке, в зале, но я не уверен. Что до второго вопроса, отвечу: установить, где он, мне удалось, сопоставив назидательные беседы о воспитании детей, список книг по черной магии, уничтоженный абзац в гранках некоей книги, попытку надуть меня, место предыдущего хранения Чаши, одну угрозу, автомобиль и еще кое-какие мелочи.

Пока начальник полиции тупо моргал, пытаясь понять, откуда взялся Персиммонс, герцог решил задать вопрос.

— Если у вас столько улик, то чего же вам не хватает для уверенности? Хотя бы внутренней, — добавил он, решив, что владелец усадьбы просто не может бить по голове настоятеля церкви, чтобы завладеть его потиром.

— Я вполне уверен во всем, — ответил архидиакон. А вот полиции недостает мотива, — А у вас он, конечно, есть? — с горькой иронией спросил Кеннет.

— У «нас», как вы говорите, он есть, — твердо ответил архидиакон. — Мы знаем, что это за потир, и еще мы знаем, что религии бывают разные.

— Значит, вы уверены, что он — это он? — спросил Кеннет.

— Нет, — ответил священник, — но я решил поверить.

Очень часто это и есть главное для человека: решить, во что верить.

— Я вас правильно понял, сэр? — спросил начальник полиции. — Вы обвиняете в краже мистера Персиммонса? Но зачем ему красть потир? И даже если предположить, что он украл его, зачем держать краденую вещь на видном месте?

— В «Похищенном письме» так и было, — задумчиво проговорил герцог. — Но даже там никто не прикалывал письмо к доске объявлений. А почему бы нам не поехать и не посмотреть?

— Именно это я и собирался предложить, — сказал начальник полиции и встал. — Я понимаю, вы беспокоитесь за церковное имущество. — При этих словах Кеннет неожиданно хихикнул и поспешно отошел к окну. — Всякий бы беспокоился! Насколько я понимаю, потир — древний и представляет антикварную ценность. Но в отношении мистера Персиммонса вы, по-моему, ошибаетесь. Да, да, я уверен. Надеюсь, если мы осмотрим его потир, вы измените свое мнение и предоставите полиции возможность во всем разобраться. — Он с надеждой посмотрел на священника. — Вы не откажетесь сопровождать нас? Это займет не более получаса.

— Я не сделаю ни шагу, — спокойно ответил архидиакон, — до тех пор, пока мы не достигнем полной ясности. Я не обвиняю мистера Персиммонса ни в одном из юридических значений этого слова. Если хотите, я пойду с вами, не могу же я отказаться, когда в просьбе нет греха и просит сам судья — Начальник полиции расправил плечи. — Поскольку у меня нет оснований щадить чувства мистера Персиммонса… честное слово, нет, — пояснил он Кеннету, уже отвернувшемуся от окна, — я бы хотел посмотреть, что за потир стоит у него на полке. Вот и все.

— Понимаю! — одобрил просиявший начальник полиции. — Герцог, вы с нами? Мистер?.. — он нерешительно посмотрел на Кеннета. Герцог тоже на него посмотрел, и Морнинггон ответил именно ему:

— Наверное, мне надо бы пойти. Не хочу вас задерживать, герцог, но думаю, это ненадолго.

— Прекрасно, — кивнул герцог. — Я могу подбросить вас до ворот, подожду, а прямо оттуда поедем ко мне.

В машине архидиакон и начальник полиции говорили о погоде. В другой машине Морнингтон объяснял герцогу ситуацию.

— А сами вы что думаете? — выслушав, спросил герцог.

Морнингтон скривился.

— Certum quia imposibile, — сказал он. — Если уж выбирать чью-то сторону, я бы выбрал архидиакона. Особенно после вчерашнего, — добавил он, не сумев скрыть обиды. — Хотя, честно признаться, вся эта история — бред какой-то. Версия Персиммонса вполне убедительна — но не убеждает. Судите сами: сначала были и абзац в рукописи, и Чаша в церкви, а теперь нет ни того, ни другого.

— Если понадобится моя помощь, чтобы досадить шефу полиции, дайте мне знать, — серьезно произнес герцог. — Однажды он назвал поэзию «непрактичной штукой».

У ворот Калли обе машины остановились.

— Вы зайдете с нами? — спросил начальник полиции У герцога.

— Нет, — ответил тот, — меня это дело не касается.

Управьтесь там побыстрее с вашими дознаниями, опознаниями и прочими делами.

Проводив взглядом небольшую процессию, герцог достал блокнот и углубился в работу над новой пьесой в греческом стиле о Мировой войне и гибели Германской империи. Он специально выбрал классическую форму, намереваясь выразить все как можно сильнее, изобразив при этом и великое, и малое. Сцена будет представлять ближние немецкие тылы во Франции весной 1918 года; хор — француженки с оккупированных земель, а бог из машины — Сен-Дени, св. Дионисий, покровитель Франции, похожий в данном случае на Феба, то есть на Аполлона. Сейчас герцог набрасывал как раз его монолог в самом начале.

От зеленых нив, что уцелели

В злобном шторме, в огненной метели,

Свыше охранимых…

Он задумался, как лучше «Зевсом» или «Богом»?

Тем временем Грегори Персиммонс с холодной учтивостью принимал незваных гостей. Архидиакон, напротив, так и лучился доброжелательностью.