Титус Кроу - Брайан Ламли Страница 25

— Хтонийцы? Это были… они? — еле дыша, спросил я.

— О да! Никаких сомнений. Они явились без предупреждения и не пытались скрывать, кто они такие. Мне показалось, что они пытались мне что-то сказать — пробовали со мной… поторговаться, что ли. Ха-ха! С таким же успехом можно было бы договариваться с чертями в аду! Однако в тех ментальных посланиях, которые я получал, звучали и нотки отчаяния. Но будь я проклят, если понял, что их так пугает. У меня просто возникло такое чувство, что мы не одни в нашем деле. Кажется, к линии фронта спешит подкрепление! Что-то поразительное.

— Я тебя не понимаю, Титус, — сказал я, покачав головой. — Ты говоришь не очень понятно, дружище.

— Тогда будет лучше, если я перескажу тебе свой сон, Анри, а потом посмотрим, как ты его растолкуешь, — устало выговорил Кроу. — Главное вот что: не было никаких картинок, никаких зрительных галлюцинаций — о чем, конечно, можно и поспорить, задав себе вопрос о том, что собой представляют сновидения… Но нет, это были просто… впечатления! Я плыл в какой-то серости, в бесцветной субстанции бессознательного, если хочешь, а эти… впечатления двигались и двигались ко мне. Я понимал, что это хтонийцы — их мысли, их ментальные послания настолько чужие, инородные, — но я не мог в своем сознании убрать их, отключиться от них. Они велели мне перестать вмешиваться, не будить, так сказать, спящую собаку. Что ты скажешь об этом?

Не дав мне ответить — даже если бы у меня был ответ, — Кроу торопливо продолжал:

— Потом, после этих посланий начались страшные впечатления — безымянный ужас перед чем-то тайным, туманным, скрытым, какой-то ужасной возможностью, к которой я был каким-то образом причастен. Точно не знаю, но мне кажется, что им хотелось, чтобы я разгадал эти впечатления. По всей видимости, чувствительность моей психики более велика, чем на то рассчитывали эти кошмары, и это нам на пользу. Но в целом… даже не знаю, как сказать, — они будто бы пытались подкупить меня! Что-то типа «Спасайся, пока можешь, Титус Кроу, и мы тебя не тронем». «Наших яиц у тебя больше нет, поэтому мы готовы потерять интерес к тебе — если ты не станешь трогать нас и не будешь совать нос куда не надо!»

— Если так, то мы на верном пути, Титус, — вмешался я. — Мы заставили их понервничать!

Кроу посмотрел на меня. Он успел немного овладеть собой, и его губы тронула медленная улыбка.

— Да, выглядит все в точности так, де Мариньи. Но как бы мне, черт побери, хотелось понять, чего они так боятся? И все же, как ты верно подметил, мы, похоже, на правильном пути. Хотя бы это осознавать приятно. Но очень хотелось бы узнать, какое место в нынешнем раскладе событий занимают Писли и все остальные…

— В чем дело, Титус? — спросил я, перестав понимать друга.

— Прости, Анри. Ясное дело, ты меня не понимаешь, — торопливо извинился Кроу. — Дело в том… что в этих моих впечатлениях были упоминания — и не проси меня уточнять — о Писли и еще кое о ком, типа Бернарда Джордана, шкипера одной из плавучих буровых платформ. Я тебе про него рассказывал. Судя по тем газетным вырезкам, которые оказались в моем распоряжении, он просто счастливчик. Только один и уцелел, когда его буровая платформа под названием «Русалка» отправилась на дно неподалеку от мыса Хантерби-Хед. Упоминались и другие люди, о которых я прежде ничего не слышал. Гм-м-м… — задумчиво протянул Кроу. — Вот кто такой, скажи на милость, Дэвид Уинтерс? Между тем у меня сложилось чувство, будто хтонийцы боятся этих людей сильнее, чем меня! То есть… меня как бы предупредили, чтобы я держался от этих людей подальше. Довольно удивительно, честно говоря. В конце концов, с профессором Писли я ни разу не встречался лично, а где искать этого Джордана — даже вообразить не могу. Что же до Дэвида Уинтерса…

— Ты кричал, Титус, — сказал я ему, положив руку на его плечо. — Ты выкрикивал какие-то слова, совершенно для меня непонятные. Ну, так к чему это все было?

— Ага! Видимо, я выкрикивал свой отказ, Анри. Ясное дело, я отверг их ультиматум. Я пытался выговорить заклятия против них — в частности, заклинание Вах-Вираджа, чтобы выгнать их из моего сознания. Но ничего не вышло. Когда хтонийцев несколько, они слишком сильны для таких простых орудий. Они легко с ними справляются.

— Ультиматум? — переспросил я. — Прозвучали… угрозы?

— Да, и притом ужасные угрозы, — угрюмо отозвался Кроу. — Они мне сказали, что «покажут мне свое могущество» тем или иным способом… и вот ты меня разбудил. Как бы то ни было, они от меня еще не избавились, ни в коем случае, но боюсь, нам придется отсюда уйти. Еще три-четыре дня максимум мы можем позволить себе задержаться тут, но потом придется переехать.

— Да, — кивнул я. — Но честно говоря, сегодня я даже под прицелом пистолета отсюда не тронусь. Сил нет. На ногах не держусь. Давай немного поспим, если они нам дадут поспать, а завтра с утра составим новые планы.

Что касается меня, то я хорошо заснул и крепко спал, поскольку действительно от усталости с ног валился, но за Титуса Кроу не ручаюсь. Сквозь сон я слышал его голос — негромкое бормотание, а потом, как мне показалось, прошло немало времени, и я расслышал эхо заклятия Вах-Вираджа и еще кое-какие древние заклинания в глубинах своего подсознания.

Как ни странно, к полудню следующего дня мы довольно ясно соображали — казалось, что, узнав о том, что хтонийцы чего-то в нас опасаются, мы словно бы на время отбросили черную пелену странного ужаса, нервного напряжения и усталости ума — всего того, что нас сковывало.

Нетрудно было догадаться, почему собратья Шудде-М’еля по ночным кошмарам так долго разыскивали наше убежище. До прошлой ночи Кроу ежевечерне зачитывал заклятие Вах-Вираджа и окроплял все помещения плавучего дома Эликсиром Тиккоуна, а потом Эликсир у него закончился. По всей видимости, эта жидкость, представлявшая собой некое странное и мощное зелье (позднее мне предстояло узнать, что именно собой представляет этот Эликсир), успешно противостояло проникновению хтонийцев в сновидения и их поисковой разведке. И как только в нашей обороне образовалась эта брешь, копатели сразу сумели разыскать наши подсознания и, соответственно, понять, где мы находимся.

Позже станет ясно, почему, узнав о том, что хтонийцы нас обнаружили, мы не впали в панику и почему сновидение Кроу, вместо того, чтобы вынудить нас собрать пожитки и дать деру, помогло нам успокоиться — хотя вначале сильно шокировало.

В общем, мы рассудили так: если бы роющие землю действительно намеревались совершить нападение, им бы пришлось, так или иначе, преодолеть воду реки, и в любом случае они вряд ли бы стали что-то предпринимать при свете дня. Очевидная хитрость могла бы заключаться в том, что хтонийцы выманили бы нас с борта «Морехода» вечером, после того как стемнеет. Но мы бы на такое не поддались, против такого развития событий у нас были приняты меры предосторожности. Каждый вечер, как только начинало темнеть, до тех пор, пока мы не ушли из плавучего дома насовсем, мы просто запирали дверь, ведущую в наши совмещенные каюты-спальни, изнутри на крепкий замок, и ключ забирал себе Кроу, поскольку я, похоже, оказался более чувствителен к ментальным посланиям хтонийцев. Теперь мне кажется удивительно, как мы оба ухитрились увидеть очевидную параллель. А увидели бы — так вспомнили бы, что Пола Уэнди-Смита копатели сцапали средь бела дня — или уж, в крайнем случае, в сумерках! Как бы то ни было, наша тактика, какой бы ошибочной она ни была, означала, что от вечерних походов в бар «Старая мельница» придется отказаться.