Тварь внутри тебя - Брайан Ламли Страница 25

— И чем ты потом займешься? Вернешься в отдел?

— Там было неплохо. Платили прилично. И мы делали кое-что полезное.

— Лучше подождать с этим, пока я не уйду. Ты ведь понимаешь, что они сразу явятся за мной.

— После всего что ты сделал для нас? И для всех?

Гарри опять пожал плечами.

— Когда старый верный пес бросается на твоего ребенка, его приходится пристрелить. И то, что он долго и верно служил, ничего не меняет. Даже если бы ты точно знал, что он только собирается броситься на ребенка, ты тоже убил бы его, верно? А уж потом пожалел бы старину и погрустил о нем. Черт побери, если бы ты узнал, что у твоего пса бешенство, ты бы прикончил его не задумываясь. И ради него самого, и ради остальных!

Джордан не стал уходить от ответа.

— Тебя это в самом деле беспокоит? Давай честно, Гарри: ты же знаешь, не так просто будет тебя достать. Сколько хлопот доставил Янош Ференци, а ведь ему далеко до тебя, особенно теперешнего!

— Поэтому я и должен уйти. Если я этого не сделаю, мне придется защищаться, а значит, мой вампир будет развиваться быстрее. И тогда я уже не вырвусь. Стоило ли бороться с ними со всеми — Драгошани, Тибором, Яношем, Фаэтором, Юлианом Бодеску, — чтобы в конце концов стать таким же?

— Тогда... может быть, мне попытаться? Я могу хоть сейчас.

— Ты о чем?

— Я могу помогать следить за ними. Они приставили к тебе Пакстона, но о моей слежке и знать не будут. Им ведь неизвестно, что я жив, наоборот, они уверены, что я мертв.

Гарри заинтересовался.

— Продолжай.

— Наблюдать нужно за Дарси, но не на службе, а когда он дома. Я знаю, где он живет, знаю, о чем он думает. Он довольно много будет размышлять о тебе: и потому, что ты — это проблема, и потому, что он неплохой парень и беспокоится о тебе. Так что, как только все начнется, я немедленно предупрежу тебя.

— Ты готов на это?

Гарри был уверен в ответе.

— После того, что ты сделал для меня?

Гарри задумчиво кивнул.

— Неплохая идея, — сказал он наконец. — Ладно, отправляйся после полуночи. Я отвезу тебя в Эдинбург, а дальше действуй в одиночку.

Так они и сделали. И некроскоп тоже остался в одиночестве. Но ненадолго.

* * *

На следующее утро Пакстон вернулся. Сначала Гарри обозлился, но потом решил, что пора поменяться ролями: он сам проникнет в разум Пакстона. Эта мысль его порадовала. Но прежде ему надо повидаться с матерью, узнать, нет ли у нее чего-нибудь новенького.

Небо было облачным, Гарри стоял на берегу, подняв воротник плаща, тщетно пытаясь защититься от мелкой всепроникающей мороси.

— Мама? Ну, как твои успехи?

— Гарри? Это ты, сынок? — Ее голос был так слаб и далек, что сначала некроскоп решил, что это просто гул, шепот мертвецов, переговаривающихся в своих могилах.

— Да, это я, мама. Тебя почти не слышно.

— Знаю, сынок, — донесся тихий голос издалека. — Мне тоже осталось недолго. Все увядает, все... Ты что-то хотел, Гарри?

Ее силы были явно на исходе.

— Мама! — Он всегда был терпелив с ней. — Ты ведь помнишь, мне сейчас сложно общаться с мертвыми, ты хотела помочь мне — узнать насчет этих несчастных девушек, которых убили. Ты говорила, что тебе нужно несколько дней. Вот я и пришел. Мне по-прежнему нужно это знать, мама.

— Убитых девушек? — пяло повторила она. Но потом как бы сосредоточилась, мертворечь зазвучала четче. — Да, конечно, убитые бедняжки. Эти невинные. Но знаешь... не все они были невинными, Гарри.

— Я считал иначе. Что ты имеешь в виду, мама?

— Большинство из них не хочет разговаривать со мной. Похоже, их предупредили о тебе. Когда дело доходит до вампиров, мертвые теряют терпимость. Та, которая не отказывается говорить со мной, — похоже, первая из жертв этого убийцы. Но она уж никак не невинна. Она была проституткой, Гарри, у нее грязный рот и грязный ум. Но она разговаривала со мной и сказала, что готова поговорить с тобой. Даже более того.

— То есть?

— Представь, она сказала, что это будет для нее приятным разнообразием — просто поговорить с мужчиной! — Мама поцокала языком. — И такая молоденькая, такая молоденькая.

— Мама, — сказал Гарри, — я поговорю с ней, скоро. Но ты удаляешься, мама, тебя почти не слышно. Я боюсь, что так и не успею тебе сказать, что ты самая лучшая изо всех мам, какие только бывают, и...

— А ты был самым лучшим сыном, — оборвала она. — Но послушай, сынок, не плачь обо мне, я обещаю, что не буду плакать о тебе. Я прожила долгую жизнь, сынок, и, несмотря на жестокую смерть, я не была несчастна в могиле. Это ты подарил мне счастье здесь, Гарри. И многим другим мертвецам. Так что если они теперь не доверяют тебе... что ж, теряют от этого они.

Он послал матери поцелуй.

— Я очень скучал, когда тебя отняли у меня, но ты, конечно, скучала еще больше. Я надеюсь, мама, что и после смерти что-то есть и ты будешь там.

— Гарри, мне надо сказать тебе еще кое-что. — Она говорила все тише, так что он напрягал все силы, чтобы контакт не прервался. — Насчет Августа Фердинанда.

— Августа Фер... насчет Мёбиуса? — Гарри вспомнил свою последнюю беседу с великим математиком. — Ох! — Он прикусил губу. — Я, наверное, обидел его, мама, по неосторожности. Я тогда был не совсем в себе.

— Он так и сказал, сынок. И он не хочет больше с тобой разговаривать.

— Да... — кивнул Гарри, чувствуя себя идиотом. Мёбиус был одним из его ближайших друзей. — Понимаю.

— Нет, Гарри, ты не понимаешь, — возразила мать. — Он не будет с тобой разговаривать, потому что его там не будет. То есть здесь. Ему тоже надо отправиться куда-то дальше, так он думает. Знаешь, он наговорил уйму непонятных вещей... Погоди, сейчас вспомню: пространство и время, пространственно-временной континуум, конические световые вселенные. Да, все эти штуки. И еще он сказал, что твои доказательства оставили без ответа один большой вопрос.

— В самом деле?

— Да. Вопрос о самом простран... биуса. Он сказал, что... хоже, нашел ...вет. Он говорил... был... разум...

Ее речь пропадала... пропадала... Гарри знал, что она уходит навсегда.

— Мама? — Он разволновался. — Разум? Мама, ты говоришь, разум?

Она хотела ответить, но не могла. То, что донеслось в ответ, было слабее самого слабого, угасающего шепота.

— Г-а-а-а-р-ри... Г-а-а-а-р-р-и...

И наступила тишина.

* * *

Пакстон прочел все папки с документами о нскроскопе и знал о нем очень много. Большая часть этих сведений показалась бы невероятной неискушенным людям, но Пакстон, естественно, к их числу не относился. Он размышлял, наблюдая с дальнего берега реки за некроскопом при помощи бинокля: “Этот чокнутый разговаривает со своей матерью, которую похоронили четверть века назад и которую давно съели черви! Боже! А еще телепатов считают чудными!”