Предательство - Роберт Лоуренс Стайн Страница 25

Сначала никто не понял, откуда раздался непонятный звук.

Мэри первой сообразила, что случилось что-то страшное.

Кожа на голове Джереми треснула и поползла вниз. Череп раскололся, и оттуда показались розовые мозги. Лицо начало рассыпаться, уступая место другому.

Теперь на шее Джереми была совсем чужая голова.

Голова с седыми волосами, пылающим лицом и горящими ненавистью глазами.

— Уильям Гуди! — объявил Мэттью, все так же держа странный медальон над головой.

— Да, это я, — ответил Уильям слабым голосом. — Я уже почти что похитил у тебя дочь, но твоя сила оказалась могущественнее моей.

— Джереми! — заорала Мэри, наконец обретя дар речи. — Джереми! Джереми! Где мой Джереми?

— Это не Джереми! — объяснил отец. — И никогда не существовало никакого Джереми, дочка. Был только один Уильям Гуди. Он использовал свою колдовскую силу, чтобы казаться молодым.

Уильям смотрел на Мэттью через всю комнату, ярко освещенную свечами, и от злости не мог вымолвить ни слона. Подняв дрожащую руку, он обвиняюще уставил палец на своего врага.

— Джереми! — закричала Мэри, переводя безумный взгляд с одного лица на другое. — Джереми, где ты? Где Джереми? Куда вы его спрятали?

— Констанция, успокой дочку! — велел Мэттыо.

Но его жена в ужасе прижалась к стене.

С звериным ревом Мэттью снова выставил амулет навстречу Уильяму Гуди и завопил:

— Domlnatio per malum! Сила против зла!

Ослабевшее тело Уильяма задрожало. Глаза закатились. Кожа на лице начала крошиться.

Он рухнул на колени. Его одежда обвисла, а тело продолжало рассыпаться, пока за несколько секунд не превратилось в кучу серой пыли.

— Джереми, — продолжала кричать Мэри. Взгляд ее расширившихся от страха глаз метался по всей комнате. — Джереми! Где мой Джереми?

Мэттью посмотрел на разбросанную одежду и кучу пыли, и его лицо расплылось в торжествующей улыбке. Он запрокинул голову, широко распахнул рот и принялся хохотать. Громким, довольным смехом.

— Джереми? Где мой Джереми? — все спрашивала Мэри.

— Куда делся этот дядя? — спросил Эзра у отца.

Но тот ничего не ответил, а лишь посмотрел на мальчика расширенными от ужаса глазами, потом обхватил его и прижал к груди.

Старик смеялся все громче, слезы радости катились по его лицу.

— Прекрати смеяться, Мэттью! — не выдержала Констанция и подскочила к нему. — Прекрати!

Но тот захохотал еще громче.

— Где Джереми? Куда он спрятался? — кричала Мэри.

Посадив Эзру к себе на плечи, Эдвард взял сестру за руку и строго сказал:

— Пошли.

— Что? Я не могу без Джереми, — возразила девушка, глядя на брата невидящими глазами.

— Пойдем, Мэри, — Эдвард потянул ее за руку. — Нам нужно уйти. Надо убираться подальше отсюда.

Мэттью обхватил себя за бока и продолжал трястись от смеха.

— Перестань же смеяться, Мэттью! Пожалуйста, — умоляла его жена.

Но хохот только нарастал.

Констанция забарабанила кулаками по мужниной груди.

— Прекрати смеяться! Прекрати смеяться! Мэттью, ты что, не можешь остановиться?

— Пойдем, Мэри, — Эдвард тащил сестру к выходу.

Эзра, сидевший у отца на плечах, начал реветь.

Эдварду удалось наконец выпихнуть Мэри за дверь, на морозный ночной воздух.

— А Джереми? Джереми пойдет с нами? — спросила она.

— Нет, — ответил брат. — Пошли со мной. Нужно бежать с этой фермы, сегодня же.

И он потянул сестру во мрак.

А в доме Констанция продолжала упрашивать своего мужа:

— Мэттью, прекрати смеяться! Прекрати! Да можешь ты остановиться? Перестань немедленно!

Но несмотря на отчаянные мольбы жены, старик продолжал хохотать.

Его круглое лицо сделалось багровым, огромный живот колыхался, а рот все не мог закрыться, беспрерывно исторгая смех.

Громкий и вместе с тем беспомощный смех.

Обезумевшему от победы Мэттью предстояло хохотать до конца своих дней.