Безнадега - Стивен Кинг Страница 25

Поэтому Джонни молчал и ждал.

Время шло. Тени от гор стали гуще, надвинулись, но койотымолчали. Коп все сидел, наклонив голову и барабаня пальцами по рулю, словно вглубоком раздумье, даже не поднял головы, когда на восток промчался еще одинтрейлер, а на запад — легковушка, обогнувшая неподвижную патрульную машину свключенной мигалкой по широкой дуге.

Потом коп поднял с переднего сиденья двустволку и уставилсяна нее.

— Наверное, та женщина не певица, но она пыталась меняубить, тут-то сомнений нет. Из этой вот штуковины.

Джонни молчал. Лишь гулко колотилось сердце.

— Тебе не удалось написать роман, возвышающий душу. —Говорил коп медленно, словно он тщательно подбирал каждое слово. — Эта неудачапрошла мимо внимания критиков, чем и обусловлено твое наглое самодовольство. Утебя нет интереса к духовности. Ты насмехаешься над Богом, который создал тебя,и тем самым ты умерщвляешь свою пневму и прославляешь грязь, которая и естьтвой сарк. Ты меня понимаешь?

Джонни открыл было рот и снова закрыл. Отвечать или неотвечать, вот в чем вопрос.

Дилемму разрешил за него коп. Не оглядываясь, даже непосмотрев в зеркало заднего обзора, он положил двойной ствол на правое плечо,направив его на сетку. Джонни, следуя интуиции, метнулся влево, подальше ончерных зияющих дыр.

А стволы, хоть коп и не поднимал головы, последовали за ним,словно ими двигал управляемый радаром сервомотор.

Должно быть, у него на коленях зеркало, подумал Джонни. Новедь оно ему никак не может помочь. Он увидит разве что крышу этой гребаноймашины. Что же тут происходит?

— Отвечай мне. — Голос копа звучал мрачно и задумчиво.Головы он так и не поднял. Пальцы свободной руки продолжали барабанить по рулю.Очередной порыв ветра хлестнул пылью по ветровому стеклу. — Теперь отвечай мне.Я ждать не буду. Не могу ждать. Еще один едет сюда. Поэтому… Ты понял, что ятебе сказал?

— Да. — Голос Джонни дрожал. — Пневма — Древнее слово,обозначающее душу. Сарк — тело. Вы сказали, поправьте меня, если я не прав,

(только не двустволкой, пожалуйста, не двустволкой) что яигнорировал свою душу ради тела. И вы, возможно, правы. Еще как правы.

Джонни сдвинулся вправо. Стволы последовали за ним, хотя онмог поклясться, что пружины заднего сиденья не скрипнули, а коп не мог видетьего, если, конечно, не смотрел на экран монитора, а заднее сиденье при этом необозревала скрытая камера.

— Не льсти мне, — устало бросил коп. — Этим ты лишьусугубишь свою вину.

— Я… — Джонни облизал губы. — Извините. Я не хотел.

— Сарк — не тело; сома — тело. Сарк — плоть тела. Телосотворено из плоти, слово это часто повторяется после рождения Иисуса Христа,но тело — нечто большее, чем плоть, из которой оно сотворено. Сумма больше, чемсоставляющие. Неужели такому интеллектуалу, как ты, это трудно понять?

Двойной ствол двигался и двигался. Как самонаводящаясябоеголовка.

— Я… я никогда…

— Так не думал? Да перестань. Даже при твоей духовнойнаивности ты должен понимать, что курица, поданная на обед, и живая курица неодно и то же. Пневма… сома… с-с-с…

Голос копа завибрировал, как у человека, что-торассказывающего, внезапно захотевшего чихнуть, но все равно пытающегосязакончить мысль. Он бросил ружье на пассажирское сиденье, глубоко вдохнул,отчего спинка подалась назад, вновь едва не прищемив левую ногу Джонни, а затемчихнул. Изо рта вылетели не слюна и сопли, а кровь и что-то красное, блестящее,похожее на нейлоновую сетку. Все это, плоть гортани и бронхов, а может, илегких копа, выплеснулось на ветровое стекло, руль, приборный щиток. Пошелотвратительный запах гнилого мяса.

Джонни закрыл руками лицо и закричал. Не мог не закричать.Он чувствовал, как под пальцами в глазницах пульсируют глаза, как мгновенноподпрыгнул уровень адреналина в крови.

— Господи, нет ничего хуже летней простуды, правда ведь? —пробасил коп, откашлялся и выплюнул остатки гадости, забивавшей горло, наприборный щиток. Плевок на мгновение застыл, а потом пополз вниз, на рацию,оставляя за собой кровяную полоску, повисел на боковой поверхности рации и упална коврик.

Джонни застонал, не отрывая рук от лица.

— Это был сарк. — Коп завел двигатель. — Ты, возможно,хочешь это запомнить. Я бы мог сказать «для своей следующей книги», но недумаю, что будет следующая книга. Не так ли, мистер Маринвилл?

Джонни не ответил, он по-прежнему сидел, прижав руки к лицуи закрыв глаза. Возникла мысль, что ничего этого нет, что он сидит вкаком-нибудь дурдоме и галлюцинирует. Но разумом Джонни понимал, что этонеправда. Запах той гадости, которую отхаркнул коп…

Этот псих умирает, он должен умереть, это инфекция ивнутреннее кровотечение, он болен, его безумие — лишь симптом другой болезни,возможно, облучения, возможно, свинки, возможно…

Коп развернул «каприс» и погнал его на восток. Джонни ещенемного подержал руки у лица, чтобы хоть немного прийти в себя, потом убрал ихи открыл глаза. Он посмотрел в окно рядом с собой, и у него отвисла челюсть.

Койоты сидели вдоль дороги через каждые пятьдесят ярдов, какпочетный караул. Молчаливые, желтоглазые, с вывалившимися языками. Вроде быулыбались.

Джонни развернулся к противоположному окну. Те же койоты,сидящие в пыли, в лучах катящегося к горизонту солнца, наблюдающие запроносящейся мимо патрульной машиной.

Это тоже симптом? — спросил себя Джонни. То, что я вижуперед собой, это тоже симптом? Если так, то каким образом я могу его видеть?

Он посмотрел в заднее стекло. Койоты разбегались; как только«каприс» проезжал мимо, они поворачивались и убегали в пустыню.

— Ты многому научишься, лорд Джим, — раздался голос копа, иДжонни повернулся к нему. Серые глаза наблюдали за ним в зеркало заднегообзора. — До того, как твое время истечет, я думаю, ты будешь понимать кудабольше, чем теперь.

Впереди возник щит со стрелкой, обозначающей поворот ккакому-то маленькому городку. Коп включил поворотник, хотя, кроме «каприса», другихмашин на шоссе не было.

— Я везу тебя в школьный класс, — продолжал коп. — Скороначнутся занятия.

Он резко повернул направо, два колеса патрульной машиныоторвались от земли, потом вновь коснулись асфальта. Теперь они мчались на юг,к огромному валу, опоясывающему открытый карьер, и городку, прилепившемуся уего подножия.