Огонь - Сара Б. Элфгрен Страница 24

Ванесса открывает глаза и видит птицу.

Сначала она думает, что это сон, но потом понимает, что птица действительно сидит на тумбочке и смотрит на нее.

Это лазоревка, одна из немногих птиц, которых Ванесса знает. Голубая шапочка и белая головка с черной полоской на уровне глаз. Грудка желтая, как у цыпленка.

Ванесса сонно махнула рукой в сторону открытого окна, в надежде, что птица поймет и улетит.

— Кыш!

Лазоревка наклонила головку набок и продолжала сидеть, глядя на Ванессу темными глазками. Ванесса вздохнула. Ей совсем не улыбалась мысль начинать день с охоты на шальную птицу, которая обгадит ей все вещи.

Повернувшись на спину, Ванесса принялась разглядывать потолок. Ей удалось поспать не больше двух часов.

Вернувшись домой ночью, она хотела залезть в душ, но побоялась перебудить всю квартиру. Насколько смогла, она оттерла грязь полотенцем, но сейчас чувствовала себя немытой и потной, в голову лезли ночные кошмары. Могила. Рассказ Николауса. Обрывки снов, которые Ванесса видела год назад и которые, как оказалось, были воспоминаниями Матильды.

И тут же другая — не магическая, а вполне будничная боль, с которой ей пока не удалось справиться.

У меня был секс с другой девчонкой.

К горлу Ванессы подкатила тошнота, и она поспешно села в кровати. Птица взлетела к потолку, стукнулась об лампу, метнулась к открытому окну и вылетела на улицу.

У меня был секс с другой девчонкой.

Ванесса ждала слез, но их не было. Вспомнилось, как на уроке географии учитель рассказывал про высыхающее русское море, которое когда-то было одним из самых больших в мире, а теперь превратилось в лужицу посреди пустыни.

Лужица посреди пустыни. Вот кто она теперь.

Ванесса подошла к шкафу и открыла его. На глаза ей попалась светло-желтая футболка, в которой она любила спать. Футболка Вилле. Ванесса развернула ее. На груди майки был полустертый принт: бутылка кетчупа и хот-дог пожимают друг другу руку.

Разглядывая майку, Ванесса прислушивалась к себе. Взять, что ли, ножницы и изрезать футболку на куски? Или сжечь ее? Или совершить над ней какой-нибудь кровавый магический ритуал? Конечно, на Вилле надо наложить страшное заклятие. Пойти в «Хрустальный грот» и, подкупив Мону Лунный Свет, выведать у нее, как это делается. Утыкать иглами вуду гадкого мишку, которого Вилле ей подарил. Или сделаться невидимой, проникнуть к нему в комнату и разгромить ее. Или рассказать Никке о делишках Вилле и Юнте…

Но мысли о мести не вдохновляют Ванессу. Зато вспоминаются тапочки, которые так и остались валяться у Вилле под кроватью.

Ванесса не хочет оставлять у Вилле свои тапочки. И свой любимый блеск для губ. Может, купить новый блеск? Или попросить его занести тот? Нет, уж лучше купить новый. Только бы не встречаться с Вилле. Ванесса не хочет с ним больше никогда встречаться. А вдруг такой блеск для губ больше нигде не продается и этот единственный во всем мире тюбик лежит дома у мерзкого подонка Вилле, а Ванесса не может получить его обратно.

Слезы подкатили так внезапно, что Ванесса даже не успела понять, что плачет.

— Несса, будешь омлет?

Ванесса обернулась — в дверь заглядывала мама.

— Ой, девочка моя… — Мама осеклась, увидев лицо Ванессы.

Лужица в пустыне переливалась через край, превратившись в океан соленой воды.

Мама вошла и закрыла за собой дверь. Она так и стояла, протянув руку к Ванессе, словно хотела ее погладить, но не решалась.

— Что у тебя случилось?

И тут, наплевав на свою гордость и на то, что она дает маме повод произнести свое знаменитое «а что я тебе говорила», Ванесса все ей рассказала. Время от времени ей приходилось останавливаться, чтобы набраться сил и воздуха для дальнейшего рассказа.

Мама обняла ее. И не выпускала долго-долго, а Ванесса зарылась лицом в мамин халат и тоже обняла ее.

— Маленькая моя, — говорила мама. — Маленькая моя.

— Я не хотела тебе ничего говорить, потому что ты ведь и так Вилле не любишь, — всхлипывала Ванесса.

Мама гладила ее по волосам.

— Девочка моя, — сказала мама, и голос у нее был такой, будто она и сама вот-вот заплачет. — Ты же знаешь, мне можно все рассказать.

Ванесса подумала про Никке и женщину в полицейской машине. Сейчас был подходящий момент, чтобы о них рассказать. Но тогда Ванесса и мама поменяются ролями. И утешать уже придется Ванессе. И Ванесса промолчала. Возможно, это было эгоистично, но она чувствовала себя маленькой и испуганной и ей хотелось, чтобы мама была мамой.

* * *

При ярком свете лампы в ванной Мину посмотрела на свои руки и констатировала, что под ногтями до сих пор черно. Как она их ни терла щеткой, отчистить грязь до конца не удалось.

И как Мину ни старалась, она не могла до конца понять все происшедшее ночью.

Открыв кран и выдавив жидкое мыло на щетку, она снова начала тереть руки.

Ночью ей снились сны про Николауса и Матильду.

Прошлая Избранница вдруг стала для Мину реальным человеком, а не просто мистическим существом, которое навещало их в снах и говорило с ними через Иду.

А еще Мину поняла, что Матильда была ужасно одинока. В пятнадцать-шестнадцать лет на нее свалилась ответственность за весь мир. Сейчас Избранниц по крайней мере пятеро и они могут помогать друг другу.

В голове Мину крутились слова «охота на ведьм». Старинные гравюры из учебника вдруг ожили и стали историей конкретных людей. Это действительно было. Здесь. В Энгельсфорсе.

Мину до сих пор помнит, как проснулась с запахом дыма в волосах. Во сне она была в темнице вместе с Матильдой. Ехала с ней в повозке, связанная по рукам и ногам. Была вместе с ней осуждена на смерть.

Сожжена заживо.

Руки болели после ночной работы, но Мину с ожесточением терла ногти щеткой. Пальцы покраснели, однако грязь из-под ногтей так и не вымывалась.