Безнадега - Стивен Кинг Страница 21

— Господи, какие же они отвратительные! — воскликнул коп. —А в последнее время их стало больше, чем вшей в одеяле. Утром или в полдень,когда самая жара, их не увидишь. Зато во второй половине дня… вечером… ночью… —Он покачал головой.

— Что вы ему сказали? — спросил Джонни. — Я такого никогдане слышал. Что-то индейское? На языке какого-то племени? Здоровяк копрассмеялся:

— Не знаю я ни одного индейского языка. Эти слова значенияне имеют. Просто детский лепет.

— Но он же вас слушал!

— Нет, он смотрел на меня. — Коп нахмурился, словноудивляясь, что нашелся человек, решившийся спорить с ним. — Я украл его глаза,ничего больше. Дыры его глаз. Думаю, все эти разговоры о приручении животныхболтовня, но когда дело доходит до волков пустыни… ну, если вы крадете ихглаза, не важно, что вы говорите. Обычно они не опасны, кроме, разумеется,бешеных. И главное, чтобы они не почуяли запаха страха. Или крови.

Джонни глянул на правый рукав копа и подумал: не эта ликровь привлекла койота?

— Но им нельзя противостоять, когда они сбились в стаю.Особенно если у стаи сильный вожак. Тогда они не ведают страха. Они будут гнатьоленя, пока у того не разорвется сердце. Иногда ради забавы. — Коп помолчал. —Или человека.

— Однако, — только и смог сказать Джонни. — Это… интересно.

— Интересно, правда? — Коп улыбнулся. — Наука о пустыне.Скрижали пустующей земли. Звучание открытого пространства.

Джонни смотрел на него открыв рот. Вдруг егоприятель-полицейский заговорил, как поэт.

Он пытается произвести на меня впечатление, ничего больше…это типичный монолог коктейль-пати, только без коктейля. Я это видел и слышалтысячу раз.

Возможно. Но раньше он без этого обходился. Издалека вновьдонесся знакомый вой. Однако выл не тот койот, что убежал от них, Джонни в этомне сомневался. Вой донесся с другой стороны, скорее всего в ответ на войпервого койота.

— Похоже, пора сматываться отсюда! — воскликнул коп. — Вамбы лучше убрать вот это. — Он повернулся к мотоциклу и показал на левую багажнуюсумку. Джонни увидел, что из нее торчит кусок его нового пончо,ярко-оранжевого, чтобы в ненастье водители автомобилей заметили его издалека.

Как я мог не увидеть, что пончо торчит из сумки, когдаостановился, чтобы облегчиться? подумал Джонни. Такого просто не могло быть. Иеще. Он останавливался на заправке в Претти-Найсе, а потом открывал этубагажную сумку, чтобы достать карту Невады. Проверил, сколько миль до Остина,сложил карту и убрал ее. Затем защелкнул замки. Это он хорошо помнил, а теперьсумка была открыта.

Джонни не мог пожаловаться на отсутствие интуиции. Лучшимисвоими произведениями он был обязан именно интуиции, а не планомернойподготовке к их написанию. Спиртное и наркотики притупили интуицию, но неуничтожили ее, и она вернулась, пусть не в полной мере, но вернулась, когда онотказался и от первого, и от второго. Вот и теперь, глядя на краешек пончо,Джонни услышал задребезжавший в голове колокольчик тревоги.

Это сделал коп.

Деяние совершенно бессмысленное, но интуиция подсказывалаему, что именно так все и произошло. Коп раскрыл багажную сумку и вытащилпончо, пока Джонни, стоя спиной к дороге, справлял малую нужду. А потом, вовремя их разговора, коп стоял так, чтобы Джонни не мог увидеть торчащее изсумки пончо. Похоже, этот парень не потерял головы, встретив любимого автора.Может, коп не так уж и любил его романы, эссе, поэмы. Потому что, похоже, онпреследовал определенную цель.

Какую цель? Что мне подсказывает интуиция? Какую цель?

Джонни не знал, и это ему очень не нравилось. А еще ему ненравились странные слова, брошенные копом койоту.

— Ну? — Коп улыбался, и улыбка эта еще больше встревожилаДжонни. Не было в ней восторга благодарного читателя. От этой улыбки веялохолодом, даже презрением.

— Что «ну»?

— Вы собираетесь закрыть сумку? Тэк!

У Джонни екнуло сердце.

— Тэк? Что это значит?

— Я не говорил тэк. Это вы сказали тэк.

Продолжая улыбаться, коп сложил руки на груди.

Как же мне хочется выбраться отсюда, подумал Джонни.

Да уж, дружеская встреча, похоже, близка к завершению. Иесли ему ничего не остается, как выполнить приказ, пусть будет так. Маленькаяинтерлюдия, которая так хорошо началась, заканчивается не столь уж забавно…словно туча нашла на солнце и вокруг сразу все стало сумрачно, зловеще.

А если, спросил себя Джонни, этот тип хочет причинить мневред? Он наверняка пропустил пару банок пива.

Что ж, ответил он сам себе, может, и хочет. Что я могуизменить. Разве только пожаловаться местным койотам.

Возбужденное воображение мгновенно нарисовало отвратительнуюкартину: коп роет яму в пустыне, а в тени патрульной машины лежит телочеловека, который был лауреатом Национальной книжной премии и трахал самуюзнаменитую киноактрису Америки. Конечно, эту картину он отмел сразу. Не изстраха, а от неизвестно откуда взявшейся уверенности, что такого просто неможет быть. Таких, как он, не убивают. Они иной раз кончают жизньсамоубийством, но от чьей-то руки, к примеру, от руки чокнутого копа, они непогибают. Если такое и случается, то лишь в бульварных романах.

Правда, с Джоном Ленноном это все-таки случилось, но…

Джонни направился к багажной сумке, и до его ноздрей донессяисходящий от копа запах. На мгновение Джонни вспомнил отца, отчаянно веселого,любящего крепкое словцо забулдыгу, от которого всегда пахло, как сейчас откопа: на поверхности — лосьон после бритья «Олд спайс», под ним — запах пота.

Джонни увидел, что оба замка открыты, поднял крышку,чувствуя запах пота и «Олд спайс»: коп стоял у него за спиной. Джонни уже началубирать пончо, когда заметил, что лежит на его дорожных картах. Он, конечно,остолбенел, но в общем-то не очень и удивился, ожидая чего-то подобного. Джонниобернулся к копу. Тот смотрел в багажную сумку.

— О, Джонни. — Коп с сожалением покачал головой. — Этопечально. Очень печально.

Он протянул руку и достал из сумки мешок размером с галлон,лежавший на стопке карт. Джонни не пришлось принюхиваться, чтобы понять, чтонасыпан в мешок отнюдь не чай. А на мешке, словно в насмешку, красоваласькруглая желтая наклейка с улыбающейся рожицей.

— Это не мое. — На Джонни навалилась такая усталость, что ондаже не стал возмущаться. — Это не мое, и вы это знаете. Потому что именно выположили сюда этот мешок.