Темный мир - Андрей Лазарчук Страница 20

— Что?

— Многолетняя дружба не может так трагическиоборваться.

— Оборваться? С какой стати?

— Ну, ты захочешь выцарапать глазки Патрику, Патрик —тебе, дальше — больше, и вот уже мировая война маячит на горизонте, а значит, имобилизация…

— Патрик? А при чем здесь… Постой. Ты — и Патрик? Ты —и эта ржавая швабра?!!

— Вот. Уже началось.

— Бум. Упала. Ты меня убил. Не верю. Голосам своим неверю! Это просто праздник какой-то! — И Маринка захохотала. И тут же замолчаларезко. — Кость… ты слышал?

— Что?

— Тот же звук…

— Ничего не слышал.

— Тогда молчи. Не дыши.

Я замолчал и перестал дышать, но это не помогло: все-такиАртур влепил мне в ухо четко: когда вокруг наставала тишина, то слышно было,как там внутри все еще что-то звенело, щелкало и переливалось.

— Дай зажигалку… — прошептала Маринка откуда-тоснизу.

Я дал ей зажигалку и свечку, которую предусмотрительно сунулв карман.

Она щелкнула несколько раз — огонек сразу падал набок и гас.Я помог ей оградить свечку от сквозняка, но стоило убрать руки, и все.

— Сфотографируй! — скомандовала Маринка.

— Что?

— Меня. Наводи на мой голос. Давай!

Я попробовал. Аппарат попытался сообразить, что от негохотят, пошарил красными лучиками дальномера перед собой, решил, что там ничегонет, написал, что фокус установить невозможно, поэтому он будет сниматьбесконечность. И выдал вспышку.

На экранчике появилась размытая Маринка пластом на полу.

— Есть! — сказала она. — Щель, кулак пройдет.И… и… и это что? Рычаг?

— Только не трогай!

— Нуда!

Я снова нажал кнопку. Секунда — вспышка выхватила из темнотысогнутую дугой Маринку, которая что-то выдергивала из пола. Внучка за жучку…

Изображение опять было размытым.

— Постой, — сообразил я. Выставил фиксированнуюдиафрагму, выдержку, отключил автофокус, приблизительно навелся по расстоянию(поскольку на ощупь), включил принудительную вспышку. — Повторили!

Теперь снимок определенно получился — и пока я им любовался,земля под ногами вдруг задрожала…

И диабазовая стена медленно поползла вверх. Я вдругпредставил, что сейчас из-под нее хлынет вода, вертит нас — и капец всемдревним рисункам. Но вместо того обратным током воздуха в туннель внесло облаковонючей пыли. Маринка закашлялась…

Я снова попробовал зажечь свечу. Сквозняк вдруг прекратился— возможно, механизм, поднявший дверь, одновременно перекрыл какой-товоздухоотток. Но висящая в воздухе тонкая пыль как бы светилась сама — и недавала рассмотреть ничего по ту сторону открывшихся ворот. Маринка сунулась, ноя ее поймал за холку. — Ни шагу. Слушай внимательно. Ты остаешься здесь, урычага, ясно? Я пойду туда. Если эта штука опустится, ты ее снова поднимешь. Аесли не сможешь поднять — то выбирайся наверх и жди наших или спасателей. Онинаверняка вот-вот появятся…

(Я как в лужу глядел!..)

Она подергалась, но согласилась, что так будет разумней.Честно так согласилась. Но все равно: было бы чем — я бы ее к рычагу приковал.

Держа свечу на вытянутой в сторону руке (чтобы свет непопадал в глаза), я медленно перешагнул выбитую в полу канавку. Похоже, чтоподвижная стена, когда опускается, — опускается всем весом. И возможно, совсей скоростью свободного падения.

Пол по эту сторону был бугристый, кажется, выложенный дикимиокатышами. За пылью я пока еще ничего не видел. Глаза постепенно привыкали. Яповернулся. Маринка светлым пятном с темными глазами стояла там, где я ееоставил, полуподняв одну руку.

— Полет нормальный, — сказал я; получилосьсипловато. Она махнула.

Я стал осматриваться. Помещение, по первому впечатлению,было круглым или овальным. Стены плавно загибались и, думаю, смыкались где-то втемноте. Не отходя далеко от стены, я двинулся вперед, нашаривая ногами пол. Онподнимался, но не ступенями, а как бы волнами.

Наконец глаза мои настолько адаптировались (а может быть,осела пыль), что я смог не то чтобы увидеть, но угадать в центре этогодействительно круглого зала что-то еще более темное…

— Костя, — позвала Маринка. — Что там?

— Что-то вижу… сейчас подойду.

— Сфотографируй это.

— Опять ослепнем.

— Ну, пожалуйста!

Пожалуйста… А может, она и права? Я поставил свечу на пол,вытащил фотик, направил его в сторону темной… фигуры? Кажется, я уже понимал,что это фигура. Кто-то сидит… на троне? Ну ни фига себе!

Не меняя настроек, я нажал кнопку.

В три четверти оборота ко мне на возвышении сидел кто-то вдоспехах, шлеме и со щитом. Статуя, неуверенно подумал я.

Если вы пользовались вспышкой в полной темноте, то знаете,наверное, этот эффект: вы на сотую долю секунды увидели картинку, потом две-трисекунды темноты — и картинка снова возникает перед вашими глазами, даже болеепрорисованная в деталях, чем вы успели заметить в первый миг, и держитсядостаточно долго для того, чтобы успеть рассмотреть ее. Что-то связанное сраспадом родопсина, мне объясняли, я плохо запомнил.

Так вот: через пару секунд изображение вернулось. И нестатуя это была — потому что под шлемом (видна каждая клепочка, золотой обод,граненая пика на маковке, широкий окольчуженный кожаный ремень с пряжкой нащеке) — под шлемом был обтянутый тонкой коричневой кожей череп с дырамивместо глаз!

Маринка, по-моему, заорала. Я просто подпрыгнул. Я думаю,многие за такую находку не глядя отдали бы квартиру, машину, жену… Мумия воина,да явно не простого, в полном боевом облачении! И эта неимоверная гробница срисунками каменного века… Ничего не понимаю, да и не надо пока.

Я чуть приблизился и сделал шаг вбок, чтобы снять в другомракурсе, а потом сообразил, что надо бы и записать, где мы и что мы видим.Диктофончик в фотоаппарате есть, но настраивать мне его сейчас не хотелось,поэтому я просто вынул из кармана свой старый и заговорил:

— Находимся в круглом подземном помещении, куда попали,пройдя около ста пятидесяти метров по туннелю. Вход в туннель был замаскированзаброшенной избой. В центре помещения на возвышении примерно полметра стоитдеревянный трон, на котором в сидячем положении находится мумия воина в шлеме,доспехах и со щитом. Продолжаю делать снимки…

Повесил его на шнурок на шею, не выключая, и щелкнул ещераз. Мне вдруг показалось, что голова мумии чуть повернулась в мою сторону. Тоесть я и так был почти напротив него… в общем, померещилось.