Ходячие мертвецы. Вторжение - Роберт Киркман Страница 2

Он посмотрел вниз и с трудом сглотнул, то ли от боли, то ли из уважения к величию момента, а может, и из-за того, и из-за другого.

– Я и Энтони, мы несли священное питье по одной из галерей к середине, и нам уже была видна освещенная арка в конце тоннеля, и мы могли слышать ваш голос, все громче и громче произносящий, что эти дары представляют собой плоть и кровь единственного сына бога, распятого – чтобы мы смогли жить в постоянном мире… а потом… потом… мы вышли на арену, и вы стояли там на возвышении, а все остальные братья и сестры выстроились перед вами, перед трибунами, застыли, чтобы выпить священное питье, которое отправит нас всех к Небесам.

Он умолк на мгновение, чтобы вывести себя из состояния крайнего напряжения, глаза его блестели от ужаса и переживаний. Риз сделал еще один глубокий вдох.

Иеремия внимательно смотрел на него в зеркало:

– Продолжай, сын мой.

– Ну, вот тут наступает немного скользкий момент, – парень шмыгнул носом и вздрогнул от острой боли в боку. В хаосе, наступившем во время разрушения Вудбери, «кадиллак» перевернулся, и пассажиры сильно побились. У Риза сместилось несколько позвонков, и теперь он давился болью.

– Они начинают глотать, один за другим, то, что налито в походных кружках…

– Что же в них? – перебил Иеремия, а его тон стал горьким и полным раскаяния. – Этот Боб, старая деревенщина, он заменил жидкость на воду. И все зря – я уверен, что теперь он кормит червей. Или превратился в ходячего вместе с остальными его людьми. Включая ту лживую Иезавель ^[1], Лилли Коул. – Иеремия фыркнул. – Знаю, не совсем по-христиански говорить так, но те люди – они получили то, что заслуживали. Трусы, любители совать нос в чужие дела. Нехристи, все без исключения. Скатертью дорога этому отребью.

Вновь потянулась напряженная тишина, а потом Риз продолжил, тихо и монотонно:

– Тем не менее… то, что затем произошло, во сне… я с трудом могу… это так ужасно, что я с трудом могу описать это.

– Тогда не надо, – Стивен присоединился к беседе из темноты с противоположной стороны сиденья. Его длинные волосы трепал ветер. В темноте из-за узкого лица, похожего на морду хорька, запачканного темными потеками свернувшейся крови, Стивен походил на диккенсовского трубочиста, который слишком много времени провел в дымоходе.

Иеремия вздохнул:

– Дай юноше договорить, Стивен.

– Я знаю, это всего лишь сон, но он был таким реальным, – настаивал Риз. – Все наши люди, многие из которых уже умерли… каждый из них сделал по глотку, и я увидел, как лица их потемнели, будто из окон спустились тени. Их глаза закрылись. Их головы склонились. А потом… потом… – он с трудом смог заставить себя выговорить это: – Каждый из них… обратился.

Риз боролся с подступающими слезами:

– Один за другим, все те хорошие ребята, с которыми я вместе рос… Уэйд, Колби, Эмма, брат Жозеф, маленькая Мэри Джин… их глаза распахнулись, и в них уже не было ничего человеческого… они были ходячими. Я видел их глаза во сне… Белые, как молоко, и блестящие, как у рыб. Я пытался закричать и убежать, но потом увидел… я увидел…

Он вновь резко умолк. Иеремия бросил еще один взгляд на зеркало. Сзади в машине было слишком темно для того, чтобы рассмотреть выражение на лице парня. Иеремия оглянулся через плечо.

– Ты в порядке?

Последовал нервный кивок:

– Д-да, сэр.

Иеремия отвернулся и снова посмотрел на дорогу впереди.

– Продолжай. Ты можешь рассказать нам о том, что видел.

– Не думаю, что я хочу продолжать.

Иеремия вздохнул:

– Сын мой, иногда наихудшие вещи теряют силу, если проговорить их вслух.

– Не думаю.

– Перестань вести себя, как ребенок!

– Преподобный…

– ПРОСТО СКАЖИ НАМ, ЧТО ТЫ ВИДЕЛ В ЭТОМ ПРОКЛЯТОМ СНЕ!

Иеремию передернуло от пронзительной боли в груди, разбуженной силой эмоциональной вспышки. Он облизнул губы и несколько секунд тяжело дышал.

На заднем сиденье Риз Ли Хоторн дрожал, нервно облизывая губы. Он обменялся взглядами со Стивеном, который молча перевел глаза вниз. Риз посмотрел в затылок проповеднику.

– Простите, Преп, простите, – он заглатывает воздух. – Тот, кого я видел, это были вы… во сне я видел вас.

– Ты видел меня?

– Да, сэр.

– И?..

– Вы были другим.

– Другим… ты имеешь в виду, я обратился в ходячего?

– Нет, сэр, не обращенным… вы были просто… другим.

Иеремия прикусил внутреннюю сторону щеки, обдумывая сказанное.

– Как так, Риз?

– Это типа сложно описать, но вы больше не были человеком. Ваше лицо… оно изменилось… оно превратилось в… я даже не знаю, как это сказать.

– Просто скажи начистоту, сын мой.

– Я не…

– Это всего лишь досадный проклятый сон, Риз. Я не собираюсь держать на тебя зла за него.

После долгой паузы Риз произнес:

– Вы были козлом.

Иеремия молчал. Стивен Пэмбри приподнялся, глаза его бегали туда-сюда. Иеремия коротко выдохнул, и это прозвучало наполовину скептически, наполовину насмешливо, но не похожим на осмысленный ответ.

– Или вы были козлочеловеком, – продолжал Риз. – Что-то вроде того. Преподобный, это был всего-навсего горячечный сон, который ничего не значит!

Иеремия снова посмотрел на отражение с задних сидений в зеркале, фиксируя взгляд на исчерченном тенями лице Риза. Риз очень неловко пожал плечами:

– Вспоминая об этом, я даже не думаю, что это были вы… Я думаю, это был дьявол… Точно, эта тварь не была человеком… Это был дьявол – в моем сне. Наполовину человек, наполовину козел… с этими самыми большими загнутыми рогами, желтыми глазами… И когда я поднял на него свои глаза во сне, я понял…

Он остановился.

Иеремия смотрел в зеркало.

– Ты понял – что?..

В ответ очень тихо прозвучало:

– Я понял, что теперь всем заправляет сатана.

Хриплый голос, скованный страхом, был фактически шепотом.

– И мы были в аду, – Риз тихонько вздрогнул. – Я понял: то, что сейчас с нами, это жизнь после смерти.

Он закрыл глаза:

– Это ад, а никто даже не заметил, как все поменялось.

На другой стороне сиденья Стивен Пэмбри замер, готовясь к неизбежному эмоциональному взрыву со стороны водителя, но все, что он слышал от человека впереди, – это ряд низких звуков с придыханием. Сначала Стивен думал, что проповедник задыхается от возмущения и, возможно, близок к остановке сердца или апоплексическому удару. Озноб пополз по рукам и ногам Стивена, холодный ужас сковал его горло, когда он в смятении осознал, что эти пыхтящие, свистящие звуки – зарождающийся смех.