Лотерея - Ширли Джексон Страница 2

Он был достаточно хорошо знаком с хозяевами и планировкой дома, чтобы в разгар вечеринки самовольно отправиться на кухню — якобы за льдом, а на самом деле с целью слегка протрезветь, ибо он не был другом семьи в той степени, которая позволяла спокойно прикорнуть на кушетке в гостиной. Компанию он покинул без сожаления — к тому моменту большинство сгрудились у пианино и хором распевали «Звездную пыль», [8]а хозяйка дома беседовала о чем-то важном с унылым юношей в элегантных очках. Стараясь не шуметь, он проследовал через столовую, где глубокомысленно дискутировали четверо или пятеро гостей, пристроившись на жестких стульях с прямыми спинками. Двустворчатые двери кухни распахнулись при легком нажатии; войдя, он присел за эмалированный стол, положив ладонь на его чистую прохладную поверхность. Затем поставил бокал на одну из ключевых точек в зеленом узоре столешницы, поднял глаза и обнаружил сидящую напротив девчонку, которая, в свою очередь, внимательно его разглядывала.

— Привет, — сказал он. — Вы дочка?

— Эйлин, — назвалась она. — Да.

Она показалась ему какой-то нескладной и мешковатой. «Это все из-за той бесформенной одежды, которую носят нынешние девицы», — промелькнуло в затуманенной голове. Ее темные волосы были разделены прямым пробором и заплетены в две косы; лицо юное и свежее, без признаков макияжа, да и одета по-домашнему — в простенький лиловый свитер.

— У вас приятный трезвый голос, — сказал он и с опозданием понял, что это не самый подходящий комплимент для столь юной особы.

— Я как раз собиралась выпить чашечку кофе, — сказала она. — Не угодно ли составить компанию?

Он чуть не рассмеялся при мысли, что девчонка, похоже, считает себя докой по части укрощения тупых пьянчуг.

— Спасибо, — ответил он, — не откажусь.

Ему было трудно сфокусировать взгляд, и когда она поставила перед ним чашку горячего кофе со словами: «Вам, наверно, лучше черный», — он нагнулся над паром, не закрывая глаз, в надежде таким способом взбодриться.

— Судя по звукам, вечеринка удалась, — сказала она без признаков энтузиазма в голосе. — Каждый нашел себе занятие по душе.

— Славная вечеринка, — согласился он и начал, обжигаясь, прихлебывать кофе, дабы показать, что ее старания не были напрасны. В голове и впрямь слегка прояснилось, и он сказал с улыбкой:

— Мне уже лучше — благодаря вам.

— Должно быть, в комнатах жарковато, — сказала она с утешающей интонацией.

Тут он не выдержал и расхохотался. Девчонка нахмурилась, но потом, видимо, решила не обижаться и преспокойно продолжила:

— Наверху было очень жарко, и я спустилась, чтобы немного посидеть здесь.

— Вы спали? — спросил он. — Должно быть, мы вас разбудили.

— Я делала уроки, — сказала она.

Он взглянул на девчонку еще раз и представил себе ее мир: сочинения на заданную тему, аккуратно исписанные тетради, потрепанные учебники, перекидывание записочками на уроках.

— Учишься в школе? — спросил он.

— Да, в старшем классе.

Она помолчала, словно ожидая от него какой-то реакции, а потом добавила:

— Я пропустила один год из-за воспаления легких.

Надо было что-то сказать, но он не мог придумать подходящей темы (о мальчиках? о школьном баскетболе?) и потому сделал вид, что прислушивается к звукам, доносящимся из гостиной.

— Да, вечеринка славная, — повторил он.

— Вы, надо полагать, любитель вечеринок, — сказала она.

Сбитый с толку этим замечанием, он наклонился над уже пустой чашкой. Судя по ее тону, девчонка была вполне готова к тому, что в следующий момент он вообразит себя гладиатором, выходящим на арену против диких зверей, или начнет как безумный вальсировать сам с собой по саду. «Милая моя, я почти вдвое старше тебя, — подумал он, — однако еще не забыл, как сам делал уроки».

— В баскетбол играешь? — спросил он.

— Нет, — сказала девчонка.

Он чувствовал себя обязанным поддерживать беседу, поскольку явился на кухню позже ее, да и, в конце концов, это был ее дом.

— И каково твое домашнее задание?

— Сочинение о будущем нашего мира, — сказала она и улыбнулась. — Звучит как-то глупо, правда? По-моему, ужасно глупо.

— В столовой сейчас рассуждают на ту же тему, и это одна из причин, почему я оттуда ушел.

Она явно не поверила его словам насчет причины ухода, и тогда он поспешил добавить:

— Ну и что же ты думаешь про будущее нашего мира?

— Вряд ли его ждет большое будущее, — сказала она, — если судить по его настоящему.

— Мы живем в интересное время, — произнес он таким тоном, будто все еще беседовал с гостями на вечеринке.

— По крайней мере, потом мы не сможем уверять, будто не ведали, что творим, — сказала она.

С минуту он молча смотрел на девчонку, а та отрешенно разглядывала носок своей мягкой кожаной туфли, покачивая ею вверх-вниз.

— Воистину страшно жить во времена, когда шестнадцатилетней девушке приходится думать о таких вещах, — сказал он, испытывая искушение насмешливо добавить: «В мое время девицы не думали ни о чем, кроме танцулек и поцелуев».

— Мне уже семнадцать. — Она подняла на него глаза и снова улыбнулась. — Это огромная разница.

— В мое время, — сказал он, пожалуй, переусердствовав с ударением на слове «мое», — девицы не думали ни о чем, кроме танцулек и поцелуев.

— В этом-то и беда, — сказала она серьезно. — Если бы во времена вашей молодости люди по-настоящему боялись за свое будущее, сейчас было бы не так паршиво.

Отвечая, он невольно взял более резкий тон (времена его молодости, надо же!) и чуть отвернулся, как бы показывая, что лишь по доброте душевной снисходит до столь откровенного разговора с ребенком.