Ведьмы и хранитель Печатей - Ольга Панова Страница 2

Длинные волосы, убранные обручем со лба. Старорусская рубаха и широкие штаны. Босые ноги с почерневшими от грязи ногтями. В костлявых руках он держал длинную палку с листьями на конце. Этот странный посох позволял ему держаться прямо, не сгибая спины.

Окинув всех присутствующих тяжелым взглядом, явившийся призрак, наконец, произнес:

— Странная компания собралась в этом доме. Очень странная. Четыре ведающих и один раб божий.

Его голос был глухим и далеким. Словно каждое произнесенное слово давалось с большим трудом. Потирая большим пальцем закругленный конец своего посоха, он глубоко вздохнул:

— Бесчисленное количество лет прошло с тех самых пор, когда я служил Четырем ведающим. Давно это было…

— О чем ты говоришь?

— Я, если хотите, давно за вами наблюдаю, с самого первого дня, как вы здесь объявились, — легкая ухмылка коснулась его губ.

Приподняв посох, он указал в направлении Марьи и Ю-Ю.

— Вы обе явились в этот дом, как было предсказано. Прасковья давно знала, что вы придете. Она тщательно готовилась к вашему приходу. Собрала книги, рукописи, знания, достала стихийные амулеты тех, кто был до вас…

— До нас?!

— Именно. Несколько веков назад, будучи молодым мужчиной, я пришел в этот дом мастером. Марфа наняла меня починить ограду и построить баню. Я был статным юношей в расцвете сил. Жены у меня не было, да и детей тоже, а жил я в соседней деревне и работал столяром. Все в округе знали мои труды, всем я помогал. Однажды до меня дошел слух, будто бы здесь, в Николаевке, требуется мастер. Хозяйка сулила хорошие барыши да обеды вкусные, я и согласился. Собрал узелок вещей, да явился к ней в дом. Сама она жила с дочкой в доме, а мне постелила в сарае на сене. Работал я исправно, все ладилось. Забор поставил быстро, а вот с баней пришлось немного повозиться, материала не хватало — за ним пришлось ходить в лес, чтобы выбрать самый подходящий. Как-то раз пошел я за болотным мхом, что-то задержался, не помню точно, но явился назад уже к ночи. Гляжу, а на лужайке за домом голубые огонечки из земли горят. Словно фосфор, только синий. Не думая ни о чем, я вышел на середину и стал это чудо разглядывать. Не видел никогда такого. Свет из-под земли — небыль какая!

Опустив веки, старец смолк. Широкие брови сдвинулись на переносице. Девушки переглянулись, однако призрак продолжил:

— Той ночи не забыть мне никогда. Словно тени, они прилетели будто птицы, бесшумно и легко. Все четверо в черном балахоне, с распущенными волосами, длинными ногтями. Одним словом — ведьмы. Была среди них и Марфа, хозяйка дома. Опустившись предо мной на землю, она холодно рассмеялась, словно сумасшедшая. Остальные встали за ее спиной и следили за мной, будто я преступник какой. Помню, что так страшно мне никогда не было. Не боялся никогда. Но там, на поляне ночью, среди этих ведьм я был до смерти напуган. Стараясь вида не подать, я встал прямо и взглянул в глаза каждой, чтоб знали, не боюсь я чар, не такой я человек. Пусть смеются мне в лицо, я все стерплю. Марфа смерила меня пронизывающим взглядом, от которого у меня мурашки по коже, и вдруг сказала, так ласково, так нежно:

— Теперь ты знаешь, кто мы. В эту минуту, в этот самый миг все служительницы Четырех стихий очаровывают тебя.

Они окружили меня в кольцо. Глядя мне в глаза, подавили волю. Словно в тумане я видел, как они встали на голубые знаки на земле и раскинули руки. Их странный шепот становился все громче и громче. От резкого ветра их волосы зловеще развевались, а одежда трепетала. Внутри меня рос маленький комок, который с каждым их словом становился все больше и больше, и, наконец, двинулся вверх, к самому горлу. Выйдя наружу, он заставил меня протяжно вскрикнуть и упасть на колени. Из земли, из желтого круга вспорхнули две серые бабочки с черными узорами на крылышках. Они медленно порхали надо мною, как над огромным цветком. Как только я нашел силы взглянуть на них, так они тотчас сели мне на плечи. Взмахнув в последний раз своими крыльями, они обхватили мои плечи и вросли мне под кожу. От жуткой боли я потерял сознание. Сквозь завесу глубокого сна я слышал пение.

— Все забудут, что ты есть на белом свете, для всех ты умер от болезней и хвори. Отныне у тебя нет имени. У раба его не может быть. Будешь жить в этом доме. Беречь его и охранять — теперь твоя работа. Но если не осилишь, быть беде.

— Проснулся я на следующий день от пения птиц, лежа на лужайке посреди злосчастного круга. Марфа с дочерью лечили местных жителей, собирали травы, варили снадобья, а их ночные гостьи исчезли. Словно и не было их. Думая, что мне все приснилось, я решил сбежать от них. Собрался ночью и убег. Бежал изо всех сил, проклиная это место. Придя в родную деревню, обнаружил, что дом мой ночью сгорел, а родные и близкие пропали. Они бросили деревню ранним утром и уехали. Куда — никто не знает. Все друзья и соседи не узнавали меня. При виде меня крестились и называли сатаной, считая, что я вернулся с того света. Только один ребенок не испугался меня и на мой вопрос сказал, что я тяжело болел, а в прошлую ночь встал с кровати и перевернул свечу, от чего весь дом вместе со мной сгорел. Все это видели, но ничем помочь не смогли. Было слишком поздно. Окинув взглядом место, что когда-то называлось моим домом, я горько расплакался, но поделать ничего не мог. Вернулся назад к Марфе и стал жить в этом доме, как было сказано — рабом и прислугой.

На миг призрак растаял в воздухе. В следующее мгновение он явился у забора, рядом с кустом белых лилий.

На этот раз образ старца окружал лучезарный свет. Поглаживая огромный цветок, он задумчиво продолжил:

— Прошло много лет моей службы. Ни на что не жалуясь, я привык к ней. Моя работа мне даже нравилась. Соорудил комнатку в сарае, утеплил ее, мебель своими руками смастерил. Частенько бегал на озеро рыбачить, в лес на охоту за зверем. Все было ровно, если бы не одно «но». Бывали дни, когда Марфа звала меня к себе. Она садила меня напротив и просила вытянуть руки ладонями вверх, закрывая глаза, покрывала своими руками мои ладони. В тот самый миг у меня земля уходила из-под ног. Смертельная усталость и дремота накатывали как снежный ком. Едва не падая с табуретки, я молил оставить меня в покое, но она держала меня еще сильнее. Отпускала намного позже, когда я был в беспамятстве. Это сводило меня с ума. Марфа качала мою энергию как вампир. Это было невыносимо. Мои страдания длились годами, пока не пришло избавление.

— Она убила тебя?

— О, нет! Смерть была бы для меня подарком от странных мук. Счастливым избавлением. Все было намного хуже. Как я уже сказал, мне было велено охранять дом. Со временем я понял, что все четверо собираются каждый новый месяц на опушке. Причем никого более с ними ни разу не было. Все те же ведьмы, что и в ту злополучную ночь. Они собирались у голубых знаков, совершая ритуалы. Мне было разрешено на них присутствовать, так как я оправдал их доверие и умел хранить их тайну. Как вам уже известно, в центре круга начертана пиктограмма. Под самым костром. Так вот, эта самая пиктограмма не только для всевозможного колдовства, она служит тайником четырех Печатей.