Большая книга ужасов 2014 - Елена Усачева Страница 19

Ну вот, на меня эта барковщина начала действовать. Вон тоже как стал выражаться — «в одно рыло». Знакомы всего ничего, а Барков на меня уже повлиял. Еще пара недель, и начнешь метать копье и рвать зубами сырое мясо. Какого-нибудь местного утконоса… При чем здесь утконос? И копье? Ах, ну да, сушеный утконос был на милой сердцу Груши «Чучундре». То есть «Валендре».

Я вспомнил о «Чучундре» и тут же с тоской подумал о глетчерах, ледниках и комфортабельных подземельях Европы. И Европа показалась мне самым прекрасным местом во всей Галактике.

— Потом началась пандемия на Светозаре, — продолжал рассказывать Барков, — и черных егерей бросили туда…

Про пандемию на Светозаре я не слышал. И про Светозар тоже сам не слышал. Не знаю, может, это была одна из научных планет, их сейчас много. Испытывают на них разную машинистику.

— Там была научная база, ученые с какими-то экзовирусами там работали, хотели осчастливить всех, ну и доработались. Мобильное бешенство. В результате почти полтора года егеря отлавливали по джунглям обезумевших научных сотрудников, которые кусались, царапались, рвали друг друга и все время бежали, бежали, бежали. Половину так и не удалось найти, кстати. А как закончились дела на Светозаре, так сразу начался Большой Побег…

Я и про Большой Побег ничего, к счастью, не знал. Видимо, история одна из тех, которые случились тридцать-сорок лет назад во времена активного освоения космоса, во времена бравых черных егерей и всяких там романтиков. Те истории мало кому известны. Их не принято вспоминать, их больно вспоминать, информация о них хранилась так, что найти ее нелегко.

— Потом дяде отстрелили руку, и он вышел в отставку. А потом и вообще егерей распустили. Вот ты говоришь, я спер рюкзак…

Я, между прочим, совсем не говорил, что он спер рюкзак.

— Так у дяди моего рюкзаков тех девать некуда — на стенке рядком висят. Восемнадцать штук. А спит он в специальной камере. Ну, если вдруг ночью высадятся вредные инопланетяне, то чтобы они не успели накачать его своими мерзкими спорами.

— Ты серьезно? — удивился я.

— Вполне. Думаешь, почему черных егерей распустили? Они хотели себе оборудовать астероид, так сказать, последний рубеж обороны от вся и всех. А такого нельзя было допустить. Теперь последний рубеж обороны у дяди дома. Все ветераны-егеря параноики. Кстати, бластера в рюкзаке не было, бластер он мне отдельно подарил.

— Бластер — это от слова «взрывать»? — спросил я.

— Не знаю точно. Кажется, у того, кто придумал оружие, собаку так звали. Бластер — по-английски Бобик, кажется.

Барков улыбнулся мыслям.

— Дядя тогда сказал, что бластер счастливый, из него он подстрелил бронтокрыла.

Я промолчал. Дико, конечно. Взрослый дядька дарит своему племяннику оружие, способное прострелить навылет кашалота… Однако паранойя барковского дяди нам пошла на пользу. Я подумал, что мне тоже, пожалуй, стоит завести такой вот бластер. Буду спать с ним в обнимку.

Интересно, кто такой бронтокрыл? Что-то про таких не слышал… Но я и про пилюли невидимости не слышал…

— Дядя вообще-то у меня хороший. Рыбалку любит. Предлагал мне жить у него, но я не захотел. Я в капсуле и на «Блэйке» наспался… Погоди!

Барков стал прислушиваться. Я тоже прислушался, но ничего не услышал.

— Тут ночью особо опасно, — сказал вдруг Барков.

И потрогал оружие. Кажется, сам вид оружия внушал ему уверенность.

— Как ты думаешь, где Груша? — спросил я. — Есть предположения?

— Нет, — честно ответил Барков. — Мне кажется… Да чего гадать, все равно без толку… Давай лучше поедим. На голодный желудок мозги совсем не работают.

Барков сунул руку за пазуху и извлек на свет продолговатую синенькую коробочку. Сколько их у него, интересно, коробочек разных? Коробочник он просто, наш Барков!

— Скатерть-самобранка? — поинтересовался я.

— Почти.

Коробочка содержала синие же и продолговатые капсулы. Много капсул.

— В каждой недельная норма, — прокомментировал Барков. — И воды, и еды. Плюс витамины, микроэлементы и средства для форсирования иммунитета.

Барков кинул одну капсулу мне, я зажал ее в кулаке.

— То есть если я съем одну, то целую неделю могу не есть, не пить? И болеть к тому же не буду?

— Примерно так. На первое время нам хватит. Но все равно воду надо искать. Приятного аппетита.

Я проглотил капсулу. А Барков сказал то, что мне совсем не понравилось, испортил аппетит.

— Хорошо бы продержаться, — вот что сказал он. И повторил: — Хорошо бы нам продержаться…

— Слушай, Петь, ты все-таки что-то знаешь? — попробовал я выдавить из него хоть немного информации. — Расскажи, а? В конце концов мы тут вместе застряли…

— Да нет, — отмахнулся Барков. — Понимаешь, у меня нет информации толком, а просто так рассказывать…

— Что там было? — Я махнул рукой куда-то, примерно в сторону дома. — Что, а? Такое разве бывает? Только не надо плести мне тут про полипов и хамелеонов…

Барков корябал подбородок.

— Ну скажи, что за дом такой? — настаивал я.

— Ведь сказал уже, — пожал плечами Петр. — Я считаю, что это какое-то животное. Оно сначала было небольшое и охотилось на мелкую дичь. А потом постепенно, за много-много времени… возможно, за сотни лет даже… существо выросло…

— Ты хочешь сказать, что дом вырос… поедая людей, что ли?

Последние слова я произнес совсем негромко.

Барков кивнул.

— А как же тогда… как же тогда сходство? Ведь там все было как настоящее — столы, стулья, диван… Разве существо могло знать, как все это выглядит?

— Оно, конечно, не могло знать само… но те, кто попался к нему, могли знать…

Получалось, что он… оно… ну, короче, существо вроде как высасывало из мозга информацию…

Мерзко.

А я вообще-то лодырь.

Трудно быть лодырем, однако.