Мареновая Роза - Стивен Кинг Страница 19

Было начало мая, наступила настоящая весна, та пора, когдаумы молодых людей, как утверждают знатоки, постепенно склоняются к любви —прекрасное время года и замечательное чувство, — однако мысли Нормана Дэниэлсабыли заняты совершенно иным. Он ожидал прорыва, крошечной зацепки, и теперь онапоявилась. На это ушло слишком много времени — почти три недели, черт бы ихпобрал, — но она все-таки появилась.

Он сидел на скамейке в парке в восьмистах милях от города,где его жена в этот момент меняла простыни в гостиничных номерах, — крупныймужчина в легком джемпере и серых габардиновых брюках свободного покроя. Водной руке он держал полупрозрачный зеленый теннисный мяч. Мышцы предплечьяритмично напрягались и опадали в такт движению пальцев, сжимавших и отпускавшихмяч.

Другой мужчина пересек улицу, остановился на краю тротуара,оглядел парк, затем заметил мужчину на скамейке и направился к нему. Он слегканаклонился, когда над его головой бесшумно пролетела пластмассовая летающаятарелочка, затем замер как вкопанный, когда мимо него пронеслась большаянемецкая овчарка, преследующая тарелочку. Этот, второй мужчина был гораздомоложе того, что сидел на скамейке. На его привлекательном, но не внушающемдоверия лице красовались тоненькие усики в стиле Эррола Флинна. Он остановилсяперед мужчиной, сжимавшим в правой руке теннисный мяч, и неуверенно посмотрелна него.

— Чем могу помочь, приятель? — спросил мужчина с теннисныммячом.

— Вы Дэниэлс?

Мужчина с теннисным мячом утвердительно кивнул головой.

Мужчина с тоненькими усиками в стиле Эррола Флинна указал навозвышающееся на противоположной стороне улицы большое новое здание треугольнойформы с огромным количеством стекла.

— Кое-кто оттуда посоветовал мне, чтобы я пришел сюда ипоговорил с вами. Он сказал, что вы, возможно, поможете мне выбраться изситуации, в которой я очутился.

— Лейтенант Морелли, что ли? — уточнил мужчина с теннисныммячом.

— Да. Именно он.

— И в какое дерьмо ты вляпался?

— Вы же сами знаете, — ответил мужчина с усиками в стилеЭррола Флинна.

— Послушай, что я тебе скажу, приятель — может знаю, аможет, и нет. Как бы там ни было, я — тот человек, к которому тебя послали, аты — грязный вонючий недоносок, по уши влезший в дерьмо. Так что советую теберассказать все, что я желаю от тебя услышать, понял? А в данный момент мнехочется услышать, что у тебя за проблемы. Давай, выкладывай и не строй из себядевственницу.

— Меня обвиняют в торговле наркотиками, — произнес мужчина сусиками в стиле Эррола Флинна. Он хмуро взглянул на Дэниэлса. — Пихнул пакетикне тому, кому следовало.

— Ай-ай-ай, как нехорошо, — осуждающе покачал головоймужчина с теннисным мячом. — Да-а, это тяжкое уголовное преступление. Но бедаодна не ходит, правда? Они обнаружили кое-что интересное в твоем бумажнике, нетак ли?

— Да. Вашу кредитную карточку, мать ее так! Ну не везет, такне везет. Найдешь в мусорной корзине кредитную карточку, а она, оказывается,принадлежит полицейскому.

— Присаживайся, — радушно предложил Дэниэлс, но когдамужчина с усиками в стиле Эррола Флинна двинулся к правой стороне скамейки, копраздраженно встряхнул головой. — Не туда, болван, на другую сторону.

Мужчина с тоненькими усиками испуганно попятился, потомосторожно присел на край скамейки слева от Дэниэлса. Он зачарованно смотрел направую руку полицейского, ритмичными мощными движениями сжимавшую теннисныймяч. Раз… два… три… Узкие голубоватые прожилки ужами змеились по белойвнутренней стороне руки Дэниэлса.

Мимо пролетела тарелочка. Мужчины повернулись, следя занемецкой овчаркой, которая бросилась вслед за тарелочкой, высоко вскидываявысокие, почти как у лошади, ноги.

— Красивый пес, — заметил Дэниэлс. — Овчарка — красиваясобака. Мне всегда нравились овчарки. А тебе?

— Конечно. Замечательное животное, — подтвердил мужчина сусиками, хотя на самом деле считал, что собака уродлива и выглядит так, будтопри первой же возможности с удовольствием готова порвать в клочья задницулюбому, кто встанет ей поперек дороги.

— Итак, нам о многом нужно поговорить, — произнесполицейский с теннисным мячом в руке. — Собственно, мне кажется, что это будетсамый важный разговор в твоей юной жизни, мой друг. Ты готов к нему?

Мужчина с тоненькими усиками сглотнул застрявший в горлеогромный комок и пожалел — наверное, в восьмисотый раз за этот день — о том,что не избавился от проклятой кредитной карточки. Ну почему он не сделал этого?Почему же он оказался таким жалким идиотом?

Впрочем, он понимал, почему оказался таким жалким идиотом, —думал, что рано или поздно найдет способ воспользоваться ею. Потому что он былоптимистом. В конце концов, это Америки страна благоприятных возможностей. Аеще (и это намного ближе к правде) он просто-напросто забыл, что кредитнаякарточка валяется в его бумажнике, засунутая за тоненькую пачку визитныхкарточек, которые он всегда подбирал. Наркотики производят на вас такоедействие — вы продолжаете бежать, однако по пути начинаете забывать, почемуубегаете.

Полицейский смотрел на него и улыбался, но улыбка незатрагивала его глаз. Глаза его казались… голодными. Внезапно молодой человек стоненькими усиками почувствовал себя, как один из трех сказочных поросят,сидящий на скамейке рядом с огромным прожорливым волком.

— Послушайте, я же ни разу не воспользовался вашей кредитнойкарточкой. Давайте разберемся с этим сразу, хорошо? Вам же сказали? Я даже непробовал ею воспользоваться!

— Ну конечно, ты не воспользовался ею, — хохотнулполицейский. — Как же можно пустить ее в дело, если не знаешь кода? Кодповторяет цифры моего домашнего телефона, а мой телефонный номер не занесен всправочник… как у большинства полицейских. Только я полагаю, что тебе об этомуже известно, да? Думаю, ты уже проверил, не так ли?

— Нет! — воскликнул мужчина с усиками. — Ничего я непроверял!

Разумеется, он проверил. Он перерыл телефонный справочникпосле того, как попытался составить несколько вариантов цифровых комбинаций изадреса и номера дома, но не достиг желаемого результата. Сначала он объездилвесь город, нажимая кнопки на десятках банковских автоматов. Он нажимал кнопкидо тех пор, пока у него не начинали болеть кончики пальцев, и чувствовал себя,как последний идиот, развлекающийся игрой на самом жадном в мире игровомавтомате.