Двенадцать - Джастин Кронин Страница 18

Каким-то образом девочке уже удалось выбраться из Колорадо. Они поймали ее сигнал на юге Вайоминга в самые первые часы. Это означало, что она на машине, и не одна – машину кто-то должен был вести. А потом она исчезла. Передатчик в ее чипе биомонитора имеет небольшой радиус действия, сигнал слишком слабый, чтобы отслеживать его со спутника, только с вышки сотовой связи, за пару-тройку километров, да и то не со всякой. Нужна вышка, имеющая прямую связь с федеральной системой слежения, а не простенькая в сельской местности. А в южном Вайоминге несложно избегать слежки, если не выезжать на основные автотрассы. Сейчас она может быть где угодно. Кто бы там ни был вместе с ней – он умен.

Его мысли прервал стук в дверь. Гилдер развернулся в кресле от окна и увидел Нельсона, главного технического специалиста отдела, который стоял в дверях. Боже, что еще?

– У меня две новости, хорошая и плохая, – объявил Нельсон.

Нельсон, как обычно, был в черной футболке и джинсах, а на его грязных ногах были шлепанцы. Тараторящий, как из пулемета, отучившийся в Оксфорде по стипендии Родса, с двумя учеными степенями Массачусетского Технологического по информационным системам и биохимии. Самый умный парень на милю в округе, и, что неприятно, он сам прекрасно это знает. У него все еще осталось юношеское отношение к окружающему миру как к сплошному набору мелких раздражающих проблем, которые создают люди, менее умные и крутые, чем он сам. Хотя у Гилдера и сложились достаточно теплые отношения с Нельсоном, тот все равно общался с начальником, как со слабоумным папочкой, которого следует уважать, но чье мнение уже не имеет никакого значения. Достаточно неприятно терпеть такое от молодого парня, который волосы расчесывает не чаще пары раз в неделю, хотя и, как признавался себе Гилдер, не лишено основания. В свои пятьдесят семь Гилдер слишком часто ощущал себя безнадежно старым, слушая все то, что объясняет ему двадцативосьмилетний Нельсон.

– Ее где-нибудь обнаружили?

– Не-а, – ответил Нельсон и почесал неряшливую бороду. – Вообще никаких признаков.

Гилдер потер глаза, которые уже резало от бессонных ночей. Надо бы сходить домой, принять душ, переодеться. Он два дня провел на работе, вздремнуть на диванчике удалось совсем немного, а есть приходилось всякую дрянь из торговых автоматов. И с пальцами проблема. Покалывание, онемение.

– Ты вроде сказал, что и хорошие новости есть?

– Это как посмотреть. С общепринятой точки зрения, может, и не самые лучшие, но, судя по всему, кто-то все-таки прикрыл того безумца в Денвере. Я бы предположил, что АНБ, либо кто-нибудь из зверюшек Лира все-таки до него добрался. В любом случае чувак ушел в офлайн окончательно.

Стоящий Насмерть в Денвере. Гилдер видел эти видео. Как и все. Надо отдать должное этому парню – у него стальные яйца. Было много рассуждений насчет того, кто он такой, но в целом все сходились на том, что бывший военный. Спецназ или «морские котики».

– А что плохого тогда?

– Из ЦКЗ новые данные пришли. Похоже, изначальный алгоритм неправильно рассчитывал, сколько этим тварям жрать надо. О чем я бы им сразу сказал, ежели б меня кто спросил. Либо так, либо какой-нибудь практикант запятую в числе переставил, грезя о том, как в последний раз свою подружку поимел.

Иногда разговаривать с Нельсоном было тяжелее, чем угомонить пятилетнего ребенка. Гениального пятилетнего ребенка.

– Давай, говори уже.

Нельсон пожал плечами.

– Судя по всему, исходя из самых последних данных, сроки у нас стали еще более сжатыми. Что-то порядка тридцати девяти дней.

– До того момента, как они выйдут на побережье, ты хочешь сказать?

– Ну, не совсем.

– А что же?

– Распространятся по всему североамериканскому континенту.

Глаза Гилдера закрыла серая пелена, и ему пришлось сесть.

– В центральном командовании уже разрабатывают ответные меры, – продолжил Нельсон. – Полагаю, они попытаются просто все спалить. Сначала самые крупные населенные пункты, а потом все остальное, что останется.

– Боже всемилостивый.

Нельсон холодно нахмурился.

– Не слишком большая цена в целом. Я прекрасно знаю, что бы я сам сделал, будь я, скажем, русским президентом. Все, чтобы не дать этой заразе перейти океан.

Он прав, и Гилдер понимал это. Вдруг почувствовал, как дрожит его правая рука. Схватил ее левой, пытаясь унять судороги и в то же время придать этому движению вид естественного.

– Вы в порядке, босс?

Его правая нога тоже задрожала. Он почувствовал неудержимое желание рассмеяться. Может, это стресс? Гилдер с трудом сглотнул, чувствуя во рту привкус желчи.

– Найди эту девочку.

Когда Нельсон ушел, Гилдер сидел в кабинете еще пару минут, пытаясь собраться. Дрожь прошла, но желание смеяться – симптом, обычно завуалированно называемый «недержанием эмоций», – нет. И он наконец сдался, позволив себе короткий приступ хохота для разрядки. Иисусе, со стороны это выглядело, будто он одержимый. Можно только надеяться, что никто не услышал.

Он вышел из здания, дошел до гаража и сел в свою машину, бежевую «Тойоту Камри». И сразу поехал домой, в таунхаус в Арлингтоне. Хотел вымыться, но внезапно ощутил, что даже это ему тяжело. Включил телевизор и налил себе скотча. По всем каналам, даже по погодному, уже вовсю говорили о чрезвычайной ситуации броскими словами («Нация в опасности» и тому подобное). У всех ведущих был измученный и невыспавшийся вид, особенно у тех, кто вел репортажи с обочин шоссе, с кукурузными полями на заднем плане и бесконечными колоннами едва ползущих машин на переднем. Сигналили все без перебоя. Вся округа ревела, как испорченная коробка передач. Гилдер посмотрел на часы. 8:05. Меньше чем через час во всей округе стемнеет.

Он с трудом оторвал от дивана непослушное тело и пошел вверх по лестнице. Лестница – проблема в будущем. Что он будет делать, когда не сможет подниматься по лестнице? Войдя в ванную, он включил душ и разделся до трусов. Поглядел на себя, пока согревалась вода. Смешно, но он не выглядит особо больным. Может, чуть похудел. Были времена, когда он считал себя человеком спортивного телосложения – даже бегал кроссы в Боудине. Те времена давно прошли. Его работа подразумевала строгий режим секретности, такой, что он даже жениться не мог, но, пока Гилдеру не минуло сорок, он не то чтобы женщин с ума сводил, но и один не оставался. Недолгие увлечения, о которых никто не знал. Гилдер гордился собой за умение все тщательно спланировать, но настало время, когда все это прекратилось. Он смотрел, но на него не смотрели в ответ. Беседы, которые прежде служили лишь прелюдией к чему-то более серьезному, теперь не заканчивались ничем. Это неизбежно, понимал Гилдер без особой радости.

Снова оценивающе поглядел на свое отражение в зеркале. Лицо с массивной челюстью, которое когда-то выглядело мужественным, но давно перестало быть таким – с этими обвисшими щеками. Зачесанные назад редеющие волосы, уже не способные скрыть блестящую лысину. Мешки под глазами, кожистый бурдючок на животе, костлявые худые ноги. Не слишком приятное зрелище, но не настолько, чтобы он не мог принять это как неизбежное следствие предпенсионного возраста.