Элла - Ури Геллер Страница 18

В молчании семья уселась пить чай. Кен ни слова не сказал жене с того момента, как Холли выбежала из дома, а Джульетта не собиралась в чем-либо обвинять Эллу прежде, чем это сделает ее отец.

Элла чувствовала, что за этим молчанием что-то кроется, но ее это не особенно интересовало. Может быть, дело в одной из подружек отца. Или в тетушке Сильвии. Или в скверном настроении матери, которой не удалось улучить момент и выпить стаканчик джина.

Она даже испытывала что-то вроде виноватой благодарности за это молчание, поскольку оно означало, что ей не придется смотреть в лицо родителям: она ведь уже открыла подарок Холли.

Это была книга. С картинками. Та самая, которую им раздали в классе, когда они начали заниматься биологией человека.

Вот только отец Эллы не разрешил ей ходить на эти уроки. Там изучали репродукцию человека — а это означало (страшно подумать!), половое воспитание. Это означало, что какой-то извращенец-учитель будет говорить его дочери грязные слова.

Она не нуждалась в знании этой чепухи, ее отцу, и только ему, решать, когда она узнает об этом.

Школа, разумеется, этого не одобрила, а школьный психолог даже написал Уоллисам письмо, которое Кен разорвал в клочки. Но многие из одноклассников Эллы ей завидовали. Биология человека и вправду оказалась несколько грязным предметом. Там были изображения гениталий, и людей, которые занимались этим. Уместные, познавательные изображения… и все-таки чуточку грязные.

Элле повезло, что ее отец оказался достаточно внимательным, чтобы принять меры.

Когда мисс Чэпмен раздала книги, Флора Седжвик попыталась заставить Эллу поглядеть на одну из картинок. Родители Флоры рассказали ей о том, откуда берутся дети, когда ей было десять. И у нее уже было два мальчика, хотя ни с одним из них она этим не занималась. Взяв с Холли клятву молчать, Флора сказала ей, что собирается сделать это с Ричардом Прайсом, когда ей захочется. Нет, не сейчас, но когда захочет — тогда да!

Но, конечно же, Холли рассказала об этом разговоре Элле, а Элла пришла в ужас. Она начинала верить в то, что говорил ее отец, — что такие книги могут испортить нравственность человека. Даже если просто заглянуть в них или просто коснуться. Они помогают дьяволу пробраться в твою душу.

Поэтому, когда Флора Седжвик попыталась заставить ее прочесть главу «Зачатие ребенка. О воспроизводстве человека», Элла наотрез отказалась.

А теперь Холли подарила ей на Рождество ту самую книгу!

Она догадалась, что это, еще не развернув сверток. Уже в то время, как Холли и ее отец разговаривали в холле — неизвестно о чем, — Элла стояла, подперев спиной дверь спальни, высвобождая твердый переплет из блестящей обертки.

Большинство картинок были бессмысленными. Какие-то головастики, извиваясь, ползли к чему-то, похожему на мишень. Кружок, наполненный пузырьками. Что-то лысое и слепое, похожее на щенка, с трубкой, выползающей из живота.

Но там были и другие картинки. Мужчина и женщина, без одежды, держащиеся за руки. Можно было рассмотреть все подробности. Они стояли, не испытывая никакого стыда, не пытаясь ничего прикрыть.

Там был рисунок эрегированного полового члена, показанного в разрезе. Элла не могла понять, что имелось в виду. Ей случалось видеть писающих коней, но там не было ничего похожего. Схематичный рисунок женских гениталий — у нее самой, должно быть, такие же — тоже ни о чем ей не говорил.

Рисунок на центральной вкладке был совсем другим. Это любой бы понял. Целый день девятый класс ни о чем другом не говорил. На нем мужчина и женщина занимались любовью. Или собирались заняться. Не сам момент, но почти он, так что все было видно. Женщина лежала на спине, протянув руки, чтобы сомкнуть их на спине мужчины. Мужчина стоял на коленях между ее ног.

Элла захлопнула книгу. Вспотевшие пальцы скользили по твердой обложке. Тоненькие невидимые волоски на спине, плечах и руках стояли дыбом под трикотажной рубашкой. С минуту она сидела, перебирая пряди своих длинных тяжелых волос, отчаянно желая, чтобы Холли никогда не дарила ей эту книгу, или чтобы она сама не развернула ее и не посмотрела. Потом она снова открыла центральную вкладку.

Мужчина был чисто выбрит. Нигде на его теле не было волос, кроме короткого «ежика» на голове и черного кустика, похожего на помазок для бритья, в паху. Ничего похожего на седую шерсть, которая выбивалась из ворота отцовской рубашки, или на жесткие черные с сединой баки, вившиеся на щеках дяди Роберта, или торчавшие из его ушей волоски.

У женщины были округлые груди с двумя черточками, обозначавшими соски. Оба, и мужчина, и женщина, улыбались. На руках у них были обручальные кольца. Ни на ком из них не было ни синяков, ни татуировок.

Долго Элла сидела, рассматривая картинку, беспрестанно прислушиваясь, не скрипнет ли ступенькой чья-нибудь нога. Потом она быстро просмотрела остальные рисунки — эмбрионы и бластоцисты, [12]плод и новорожденный — и засунула книгу под матрац.