Черная камея - Энн Райс Страница 18

– Я рок-музыкант, мадам, – сообщил тетушкеЛестат. – Сами знаете, в наши дни рокер может рядиться во что угодно, дажев широкополый сюртук, если пожелает, вот я и потакаю всем своим прихотям. Ясклонен к театральности, и эта черта во мне неистребима. А в тех случаях, когдаесть возможность проявить собственную эксцентричность, я становлюсь совершеннонеуправляемым и сметаю все препятствия на своем пути. Знаете, моя любовь кантиквариату превратилась в самую настоящую манию.

– О, это великолепная страсть, – откликнуласьтетушка, явно наслаждаясь его обществом.

Лестат тем временем отошел в тень и снова присоединился комне.

– Как вы оба красивы, мои мальчики! – восхищенновыдохнула тетушка и вновь обратилась к Лестату. – Вы ведь знаете, матьКвинна певица, хотя в каком именно жанре, я даже не могу точно сказать.

Для Лестата это было новостью, и он, бросив на менялюбопытный взгляд, хитровато улыбнулся.

– Она поет в стиле кантри, – поспешил япояснить. – И обладает сильным голосом. Ее зовут Пэтси Блэквуд.

– То, что она поет, очень отдаленно напоминает стилькантри, – заметила тетушка с легким неодобрением. – Впрочем, самаПэтси, кажется, называет это "кантри-поп". Однако у нее хорошийголос, а иногда получаются неплохие стихи. Особенно удачны печальные баллады вкельтском стиле, хотя сама она этого не сознает. Ее так и тянет на минорныепесенки блугрэсс [7], и если бы она прислушивалась к себе и пелато, что действительно любит, а не то, что, как ей кажется, следует петь, то,возможно, добилась бы настоящей славы, о которой так мечтает.

Тетушка Куин вздохнула.

Я поразился не столько мудрости ее слов, сколько их, таксказать, нелояльности: раньше она никогда не критиковала своих родственников.Видимо, под пристальным взглядом Лестата в ее душе что-то всколыхнулось. Неисключено, что он прибег к магии, и теперь тетушка откровенно высказывала своисамые тайные мысли.

– Молодой человек. – Она вновь перевела взгляд нагостя. – Отныне и навеки я ваша тетушка Куин. Но как величать вас?

– Лестат, мадам, – ответил он, сделав ударение напоследнем слоге. – Я тоже не очень знаменит, а в последнее время вообщеперестал петь, разве что только для себя, когда гоняю как сумасшедший на своемчерном "порше" или с головокружительной скоростью несусь намотоцикле. Вот тогда я превращаюсь в самого настоящего Паваротти...

– О, вы ни в коем случае не должны превышатьскорость! – неожиданно серьезно объявила тетушка Куин. – Именно так япотеряла своего мужа, Джона Маккуина. У нас только что появился новый"бугатти". Вы ведь знаете марку "бугатти"? – (Лестаткивнул.) – Муж чрезвычайно гордился этой чудесной спортивной машиной. И вотоднажды в безоблачный летний день мы неслись по шоссе вдоль Тихого океана, соскрипом тормозя на поворотах, – хотели скорее попасть на калифорнийскоепобережье. Внезапно Джон потерял управление и вылетел из машины прямо черезлобовое стекло. Он умер на месте. А когда я очнулась, то увидела, что лежу внескольких дюймах от края скалы, которая обрывалась прямо в море, и ко мнебегут люди.

– Ужасно, – тоже очень серьезно заметилЛестат. – Это было давно?

– Ну конечно, очень давно, когда я была настолькоглупа, чтобы допустить такое. После я так и не вышла во второй раз замуж. Мы,Блэквуды, никогда не заключаем повторные браки. А Джон Маккуин оставил мнецелое состояние – хоть какое-то утешение. Я больше не встретила такого, как он,полного страсти и множества счастливых заблуждений. Признаюсь, не особенно истаралась. – Она покачала головой, словно сожалея о прошлом. – Ох,что-то мы заговорили о мрачном. Он похоронен в склепе Блэквудов на кладбище вМетэри. У нас там большая усыпальница, похожая на часовню. Скоро и я займу тамсвое место.

– О господи, только не это! – прошептал я, не нашутку испугавшись.

– А ты пока помолчи, – велела мне тетушка. –Лестат, мой дорогой, расскажите мне о своей одежде, о своих столь странных исмелых пристрастиях. Мне очень импонирует ваш вкус. Представляю, как вынесетесь на мотоцикле в своем великолепном сюртуке. Картина довольно забавная,должна признаться.

– Знаете, мадам, мое увлечение сценой и жажда завладетьмикрофоном давно в прошлом, но от причудливых нарядов я ни за что неоткажусь. – Лестат тихо рассмеялся. – Не в силах отказаться. Япленник капризной моды, но сегодня, как видите, одет довольно просто, хотя могбы нацепить ворох кружев и бриллиантовые запонки. А еще я завидую Квинну за то,что он носит такую щегольскую кожаную куртку. Наверное, меня можно было быназвать готом [8]. – Он взглянул на меня так непринужденно,словно мы были обычными людьми. – Кажется, так теперь называют щеголей,предпочитающих наряжаться по моде прошлого?

– Кажется, так, – кивнул я, пытаясь говорить в томже тоне.

Эта маленькая речь Лестата заставила тетушку Куинрасхохотаться. Она сразу позабыла о Джоне Маккуине, который действительно умердавным-давно и уже успел кануть в легенду, и вернулась к расспросам:

– Какое необычное имя – Лестат... Оно что-нибудьозначает?

– Если память меня не подводит, абсолютно ничего,мадам. А сейчас смысла в нем еще меньше, чем в прежние времена. Имя составленоиз начальных букв имен шести моих старших братьев. С годами во мне развилась незлобная, но отчаянная ненависть как к братьям, так и к их именам.

И снова тетушка Куин рассмеялась, покоренная своимсобеседником.

– Седьмой сын, – удивленно произнесла она. –Это дарует определенную власть, которую я глубоко уважаю. Вы наделеныкрасноречием. Мне кажется, вы станете отличным другом и поддержкой Квинну.

– К этому и стремлюсь – стать для него хорошимдругом, – не замедлил откликнуться Лестат. – Боюсь, однако, чтозлоупотребляю вашим гостеприимством.