Оно. Воссоединение - Стивен Кинг Страница 17

– Одиннадцать из скольких? – спросила Беверли.

– Из двадцати восьми тысяч шестисот восемнадцати, – ответил Ричи.

За столом воцарилась тишина.

– То есть шанс на выигрыш в «Ирландскую лотерею» и то больше, но при этом никаких детей. Есть повод поржать, Эдс?

– Все равно это ничего не доказывает… – забубнил свое Эдди.

– Да, не доказывает, – согласился Билл, – но предполагает определенную связь. Вопрос в том, что нам теперь делать? Ты об этом думал, Майк?

– Конечно же, думал, – ответил Майк, – но не мог делать какие-то выводы до тех пор, пока вы все не соберетесь и не поговорите, что теперь и произошло. Я не мог предположить, как пройдет наша встреча, пока мы все не собрались вместе.

Он долго молчал, задумчиво обводя взглядом сидящих за столом.

– Одна идея у меня есть, но прежде чем я ее озвучу, думаю, мы все должны решить, есть у нас тут общее дело или нет. Попытаемся мы вновь сделать то, что уже пытались? Хотим мы вновь попытаться убить Оно? Или просто разделим счет на шестерых и вернемся к тому, чем занимались и прежде?

– Похоже… – начала Беверли, но Майк покачал головой, показывая, что не закончил.

– Вы должны понимать, что предсказать наши шансы на успех невозможно. Я знаю, они не так хороши, как и знаю, что они бы повысились, будь с нами Стэн. Все равно остались бы не так хороши, но выше, чем сейчас. Со смертью Стэна созданный нами круг разомкнулся. Если на то пошло, я не думаю, что с разомкнутым кругом мы сможем уничтожить Оно или даже на какое-то время куда-то загнать, как нам удалось в прошлый раз. Я думаю, Оно убьет нас всех, одного за другим, и, вероятно, смерть каждого будет ужасной и мучительной. Детьми мы создали магический круг, пусть я даже сейчас не понимаю, как нам это удалось. Думаю, если мы совместно решим продолжить начатое, нам придется попытаться сформировать новый круг, поменьше, но я не знаю, удастся ли это нам. Я даже думаю, что мы, возможно, решим, что создали его, а потом выяснится, что это не так… когда будет слишком поздно… ну… выяснится это слишком поздно.

Майк вновь оглядел их усталыми, глубоко запавшими на коричневом лице глазами.

– Я думаю, что мы должны проголосовать. Остаемся мы здесь и предпринимаем вторую попытку или разъезжаемся по домам. Третьего не дано. Я призвал вас сюда силой давнего обещания, хотя сомневался, что вы его помните, но не могу удерживать вас здесь лишь этим обещанием. Все будет только хуже и скорее всего плачевнее.

Он посмотрел на Билла, и тот понял, что близится момент, которого он страшился больше всего, но не мог предотвратить, а потом, с чувством облегчения, которое, возможно, испытывает самоубийца, убирая руки с руля быстро несущегося автомобиля и поднимая для того, чтобы закрыть глаза, смирился с приходом этого момента. Майк собрал их здесь, Майк изложил все факты… а теперь снимал с себя мантию лидера. Намеревался вернуть эту мантию тому, кто носил ее в 1958 году.

– Что скажешь, Большой Билл? Огласи вопрос.

– Прежде чем я это сделаю, хочу у-узнать, все ли понимают вопрос. Ты хотела что-то сказать, Бев.

Она покачала головой.

– Хорошо. По-олагаю, вопрос таков: мы остаемся и сражаемся или забываем об этой истории? Кто за то, чтобы остаться?

Секунд на пять сидящие за столом застыли как изваяния, и Биллу вспомнились аукционы, где он бывал, в те моменты, когда цена лота неожиданно взлетала на заоблачную высоту, и те, кто не хотел участвовать в торговле, замирали: боялись почесаться или согнать муху с кончика носа из опасения, что аукционист воспримет это телодвижение как команду поднять цену еще на пять или двадцать пять «штук».

Билл подумал о Джорджи, который никому не сделал зла и только хотел выбраться из дома после того, как просидел в нем целую неделю, о Джорджи с раскрасневшимися щеками, с бумажным корабликом в одной руке, застегивающим пуговицы дождевика другой, о Джорджи, благодарящем его… а потом наклоняющемся и целующем в еще горящую от температуры щеку: «Спасибо, Билл. Классный кораблик».

Он почувствовал, как в нем поднимается прежняя ярость, но теперь он стал старше и смотрел на все шире. Речь шла не только о Джорджи. Ужасная колонна имен промаршировала у него в голове: Бетти Рипсом, найденная вмерзшей в землю, Черил Ламоника, выловленная из Кендускига, Мэттью Клементс, сдернутый с трехколесного велосипеда, Вероника Грогэн, девятилетняя, найденная в водостоке, Стивен Джонсон, Лайза Альбрехт, все прочие, и бог знает столько пропавших без вести.

Он медленно поднял руку.

– Давайте убьем Оно. На этот раз – давайте действительно убьем.

На мгновение его поднятая рука оставалась в одиночестве, как рука единственного ученика в классе, который знает правильный ответ, того самого, которого ненавидят все остальные дети. Потом Ричи вздохнул и поднял руку со словами: «Какого черта. Не может это быть хуже интервью с Оззи Осборном».

Беверли подняла руку. На лицо вернулся румянец, красными пятнами, разбросанными по скулам. Выглядела она невероятно возбужденной и испуганной до смерти.

Майк поднял руку.

Бен.

Эдди Каспбрэк сидел, вжавшись в спинку стула, и выглядел так, словно хотел раствориться в ней и исчезнуть. Лицо его, тонкое, с мелкими чертами, лучилось страхом, когда он посмотрел сначала направо, потом налево, вновь на Билла. На мгновение Билл уже решил, что Эдди сейчас отодвинет стул, встанет и, не оглянувшись, выскочит за дверь. Потом он поднял одну руку, а другой схватился за ингалятор.

– Молодчина, Эдс, – похвалил его Ричи. – Готов спорить, на этот раз ржачек у нас будет предостаточно.

– Бип-бип, Ричи, – просипел Эдди.