Крыши - Кристофер Фаулер Страница 17

— Плохо. Нам надо с ним поговорить. Это очень важно.

— Вон видите того парня?

Роберт и Роза оглянулись и одновременно кивнули.

— Это Ник из отряда 7Н. Его приятель. Спросите у него. Роберт не успел сказать ему “спасибо”, потому что он уже опять вперился в автомат, и им с Розой ничего не оставалось, как идти к Нику.

— Не знаю, как ты, — сказала она Роберту, — а я начинаю чувствовать пропасть между собой и малолетками, которые теперь разгуливают по улицам.

— Тебе-то еще ничего, — ответил ей Роберт. — А я вырос в пригороде, где цветных ребятишек можно было увидеть только на ярмарке. Потом я переселился в Лондон и жил в одной квартире с шофером из Вест-Индии, таксистом, и китайским студентом, который за два года слова никому не сказал. Еще у нас был один белый дурак, помешанный на врезных замках, так тот вообще не знал, кто он такой.

— Значит, тебе не о чем волноваться.

— Ну да! Парни знают, что я чужак. Этого не скроешь. Отсутствие уличного воспитания.

В углу, глядя сквозь стеклянную стену на улицу, стоял парень — как они поняли, Ник из отряда 7Н.

— Эй, Ник, ты не видел Жабу? — спросил Роберт и сразу же понял, что взял неверный тон.

— А ты кто такой?

Ник повернулся посмотреть на Роберта. Парень был в кожаной куртке с рисунком, модным в шестидесятые годы, с татуировкой над глазом и с выкрашенными домашним способом волосами, давно не знавшими ни ножниц, ни расчески, ни воды.

— Приятель. Не знаешь, где он?

— Ты не приятель. Жаба не водится с теми, кто уже лысеет. Это он тебе сказал прийти сюда?

И Ник махнул головой в сторону турка.

— Да.

— У тебя есть деньги?

— Ну, немного.

Роберт принялся шарить в задних карманах.

— Дай что-нибудь.

Роберт взглянул на свой капитал и с неохотой отдал несколько монет Нику.

— Я не видел его уже два дня, — сказал Ник намного дружелюбнее. — Он мне должен деньги.

— Думаешь, он придет сегодня?

Эту фразу он вычитал в Шарлоттиной тетради и решил, что ничего не потеряет, если ввернет ее невзначай. Ник несколько долгих мгновений, не отрываясь, вглядывался в него. Роза замерли рядом. В конце концов, Ник отвел глаза.

— Не знаю. Но он мне сказал, что больше не хочет иметь с ними ничего общего. Я тоже ему сказал, мол, ты не такой. Они никого не любят, кроме самих себя. И строят из себя невесть что. Думают, все остальные для них нехороши.

— Ник, ты меня не знаешь. Я не полицейский...

— Еще чего! Ты и ростом не вышел...

— Но мне очень важно поговорить с ним или еще с кем-нибудь с крыши.

Глаза Ника словно покрылись ледяной коркой.

— О чем ты говоришь? Да еще тут! Так не пойдет. Да и Жаба уже не с ними. Понял? У него с ними больше ничего нет общего.

— Да. Я понял. Но у Жабы наверняка есть друзья. Мне очень надо встретиться с одной девушкой. Ее зовут Сара. Фотография у тебя с собой, Роза?

— С собой.

Роза достала фотографии, но Ник, едва взглянув, отдал их обратно.

— Я ее видел до того, как она ушла наверх. Та еще девица. Ник заговорил скороговоркой, словно чего-то испугавшись.

Теперь он не отрывал глаз от дверей, как бы ожидая, что вот-вот кто-то ворвется в зал. Он весь покрылся потом.

— Мы можем как-нибудь с ней связаться? Должно же где-нибудь быть место...

Ник сильно ударил Роберта в грудь.

— Заткнись! Заткнись, тебе говорят! Хочешь, чтобы с меня живого содрали кожу?

Он сделал было движение в сторону двери, но Роберт удержал его на месте. В будке “совратитель малолеток” перестал считать монеты и уставился на них.

— Никто не собирается обижать тебя, и мне плевать, с кем Сара хороводится. Мне просто нужно с ней увидеться или с кем-то, кто знает, где она, понятно?

Роберт вытащил из бумажника две десятифунтовые бумажки и повертел ими перед лицом Ника. Выражение страха, застывшее у того в глазах, уступило место жадности.

— Ладно, парень, дело твое. Пойдешь по набережной до сквера на Вилльерс-стрит, где театр. Знаешь?

— Конечно.

— Завтра вечером стой там у эстрады. Кто-нибудь придет.

— Кто, Ник?

Роберт не выпускал бумажек из руки, положив их на грудь юноши и чувствуя, как сильно бьется у того сердце.

— Его зовут Симон. Одевается он фантастически, ты его сразу узнаешь.

— А когда лучше всего прийти, чтобы застать этого Симона?

— Между восемью и девятью. В это время он всегда там.

— Спасибо тебе.

— Послушай, много народу стало исчезать. Я не поклянусь, что с тобой ничего не случится. Если ты не вернешься целым, я тут ни при чем.

Ник протянул руку за деньгами.

— Тогда давай играть по-твоему.

Роберт разорвал банкноты пополам, и Ник спал с лица.

— Вторую половину получишь, когда я вернусь целым.

Прежде чем Ник успел ответить, Роберт, схватив Розу за руку, потащил ее к двери. Когда он оглянулся, Ник все еще стоял на месте, не в силах прийти в себя от изумления.

— Понятно? — спросил Роберт, довольный своим успехом. Все дело в правильных вопросах.

— Ну да, ты большой специалист, — хмыкнула Роза. — Не слишком ли все хорошо получается? Ты думаешь, он действительно что-то знает или попросту хотел получить с нас деньги? Кажется, он здорово умеет наводить тень на плетень.

Роберт внимательно поглядел на нее. Лестер-сквер осталась позади, они уже переходили Чаринг-Кросс-роуд, когда довольный собой Роберт как бы взял ее под защиту. Он неплохо поговорил с мальчишкой. Как раз в духе уличного воспитания.

— Ты шутишь? — спросил он Розу. — Ему все известно, это точно. “Содрать с живого кожу”! Надо же, обыкновенный полуграмотный мальчишка, а ведь говорил он не о драке, совсем нет, о самой настоящей казни.

— Может быть, он ходит в вечернюю школу? Интересно, к какому отряду, а может быть, команде принадлежит он сам? Разрушающей? Спорящей? Или другой?

— Какой?

— Ну, ты знаешь! — махнула рукой Роза. — Марди грас.

— Нет, не знаю, — возмутился Роберт. Роза всегда говорила так, словно все должны были понимать ее с полуслова.

— Ну, это ордена, которые организовывали Марди грас для Кома, римского бога пиршества. Они очень древние и хорошо хранят свои тайны. У всех у них разные имена, например: Изида, Осирис или калифы из Каира. Их праздник приходится на канун Великого поста. В этот день на Землю приходит дьявол.