Мешок с костями - Стивен Кинг Страница 17

Я кричал? Возможно.

— Тебя не устраивает «Патнам»? Я думаю, Дебру это оченьогорчит. Я также думаю, что Филлис Грэнн пойдет тебе навстречу практически вовсем…

«Ты спишь с Деброй, Гарольд?» — так и подмывало меняспросить. А что, вполне логичное допущение — толстенький, пятидесятилетнийлысеющий коротышка Гарольд Обловски, трахающий мою светловолосую, утонченную,аристократическую, обученную в «Смит» [29] редакторшу. Ты спишь с ней, и выобсуждаете мое будущее, лежа в постели в номере «Плазы»? Вы вдвоем пытаетесьопределить, сколько еще золотых яиц сможет снести эта старая курица, прежде чемвы свернете ей шею и отправите в кастрюлю? Такие у вас планы?

— Гарольд, сейчас я не могу об этом говорить. Сейчас я нехочу об этом говорить.

— А что случилось? Чего ты так расстроился? Я-то хотел тебяпорадовать. Черт, я думал, ты будешь прыгать до потолка.

— Ничего не случилось. Просто сейчас не время обсуждатьдолговременные контракты. Извини, Гарольд. У меня что-то горит в духовке.

— Сможем мы вернуться к этому разговору на следующей не…

— Нет, — отрезал я и бросил трубку. Наверное, впервые за всюмою сознательную жизнь я бросил трубку, оборвав разговор с человеком, которогоя знал. Раньше такой чести удостаивались только сотрудники телефонныхмагазинов, которые желали всучить мне что-то абсолютно необходимое.

В духовке, разумеется, у меня ничего не горело. Потому что яв нее ничего и не ставил. Так что зашагал я не на кухню, а в гостиную. Плеснулсебе виски, сел перед телевизором. Просидел перед ним четыре часа. Смотрел всеподряд и ничего не видел. За окнами продолжал бушевать буран. Завтра, решил я,все деревья в Дерри превратятся в ледяные скульптуры.

В четверть десятого электричество отключилось, потом светзажегся на тридцать секунд, чтобы окончательно погаснуть. Я решил, что этовесомый повод для того, чтобы перестать думать о контракте, упомянутомГарольдом, и о том, в какой восторг пришла бы Джо, услышав про девятьмиллионов. Я встал, выдернул из розетки шнур телевизора, чтобы тот не ожил вдва часа ночи (вот этого я мог бы и не опасаться: Дерри оставался безэлектричества почти двое суток), и пошел наверх. Бросил одежду на пол у изножиякровати, забрался в постель, даже не почистив зубы, и через пару минут заснул.Не знаю, сколько я спал, прежде чем мне приснился этот кошмар.

То был последний сон из моего, как я его называю,«Мэндерлийского сериала», кульминационный сон. И воздействие его многократноусилилось кромешной тьмой, в которой я проснулся.

Начался сон, как и все прочие. Я шагаю по дороге,прислушиваясь к цикадам и гагарам, смотрю на полоску темнеющего неба надголовой. Дохожу до проселка, и вот тут что-то меняется. Кто-то украсилуказатель

САРА-ХОХОТУШКА

маленькой яркой наклейкой. Я наклоняюсь к указателю и вижу,что это наклейка радиостанции:

WBLM. РОК-Н-РОЛЛ ИЗ ПОРТЛЕНДА

С наклейки я перевожу взгляд на небо. Венера уже тут кактут. Как обычно, я загадываю желание, как обычно, мне хочется, чтобы Джоаннавновь была со мной.

Что-то большое ломится через лес, шуршит опавшая листва,трещат ломающиеся ветки.

Тебе бы лучше спуститься вниз, звучит голос в моей голове.На тебя выставили контракт, Майк.

Трехкнижный контракт, хуже не бывает. Я не могупошевелиться. Я не могу сдвинуться с места. Я могу только стоять. У меня вголове возник психологический барьер, не позволяющий сделать и шага.

Но я уже понимаю, что это не так. Я могу идти. На этот раз ямогу идти. Радость охватывает меня. Я прорвал барьер. Во сне я думаю:

«Это все меняет! Это все меняет!»

Я ступаю на проселок, вдыхая запах опавшей хвои, топереступая через валяющиеся на земле ветви, то отбрасывая их в сторону.Поднимаю руку, чтобы смахнуть со лба влажные от пота волосы, вижу царапину натыльной стороне ладони. Останавливаюсь, с интересом начинаю ее разглядывать.

Не теряй времени, вновь оживает голос в моей голове. Идивниз. Тебе надо писать книгу.

Я не могу писать, отвечаю я. Эта часть моей жизни закончена.Начались следующие сорок лет.

Нет, возражает голос. И безжалостная интонация, которую я внем уловил, путает меня до смерти. Ты не мог ходить, а не писать, а теперь самвидишь, психологический барьер исчез. Так что быстренько спускайся вниз.

Я боюсь, признаюсь я голосу.

Боишься чего?

Ну… а если там миссис Дэнверс?

Голос не отвечает. Он знает, что я не боюсьдомоправительницы Ребекки де Уинтер. Она всего лишь книжный персонаж, мешок скостями, ничего больше. Поэтому я продолжаю спуск. Ничего другого не остается,но с каждым шагом нарастает охватывающий меня ужас, и где-то на полпути ктемной громаде бревенчатого дома меня уже бьет дрожь. Что-то там не так, тамменя поджидает беда.

Я убегу отсюда, думаю я. Убегу обратно, буду бежать досамого Дерри, если потребуется, и никогда не вернусь назад.

Да только за спиной я слышу натужное дыхание и тяжелые шаги.Лесная тварь уже вышла на проселок. И если я повернусь, одного ее вида будетдостаточно, чтобы лишить меня разума. Потому что надвигается на меня что-тоогромное, с красными глазами, злое и голодное.

И спасение я могу обрести только в доме.

Я шагаю дальше. Ветви кустарника, словно руки, хватают меня.В свете поднимающейся луны (никогда раньше в моих снах луна не всходила, но исон не затягивался так надолго) шелестящие под ветерком листья складываются вухмыляющиеся физиономии. Я вижу подмигивающие мне глаза, растянутые в ухмылкерты. А ниже — дом с темными окнами, и я знаю, что электричества нет, ураганоборвал провода, и я буду нажимать на выключатель, нажимать и нажимать безовсякого результата, пока чьи-то пальцы не сожмут мне запястье и не увлекутменя, словно заждавшегося любовника, в темноту.

Позади уже три четверти проселка. Я вижу ступени лестницы,сбегающей от коттеджа к озеру, я вижу плот на воде — черный квадрат на луннойдорожке. Билл Дин уже поставил его на привычное место. И я вижу продолговатыйпредмет, лежащий на полянке, которой у крыльца заканчивается проселок. Раньшеэтого предмета там не было. Что же это?

Еще два или три шага — и я знаю ответ. Это гроб, тот самый,из-за которого торговался Фрэнк Арлен, потому что, сказал он, владелецпохоронного бюро решил нажиться на мне. Это гроб Джо, лежит он на боку, крышкасдвинута, и я вижу, что он пуст.