Темная вода - Татьяна Корсакова Страница 17

– Живой, только воды нахлебался, – сказал незнакомец и аккуратно положил Темку прямо перед ней.

Ее слез, наверное, хватило бы, чтобы это проклятое озеро вышло из берегов. Ее смешанной с ужасом ярости хватило бы, чтобы превратить его в кипящий котел, но сейчас она хотела только одного, она хотела быть со своим сыном.

Темка перестал плакать почти сразу, как оказался в ее объятьях. Теперь он протестующе мотал головой, не давая Нине себя осмотреть.

– Обалдеть… – послышалось над ухом. – Ты с ума сошла, тетя? Это ж надо додуматься – заплыть с ребенком так далеко посреди ночи!

Она не заплывала. Ей еще предстоит выяснить, как Темка оказался в воде. Но ни отчитываться, ни оправдываться перед этим косматым мужиком она не станет. Ей бы на берег. Им бы обоим на берег… А дальше она со всем разберется. Она привыкла со всем разбираться.

– Нате. – Он накинул ей на плечи свою куртку. Куртки хватило, чтобы ее полами укрыть еще и дрожащего от холода Темку. Нину тоже трясло. Не то от холода, не то от пережитого. Нужно успокоиться. Как там говорил Яков? Было и быльем поросло? Поросло. Только не быльем, а водорослями. Все озеро, от дна до поверхности. Это ей раньше казалось, что вода чистая. Темная вода не может быть чистой.

А незнакомец завел мотор, и предрассветную тишину нарушил громкий рев. Лодка летела к берегу, вспарывая острым носом густой туман. В тумане этом у самого берега Нине почудилась длинная тень. Тварь, что напала на ее сына, выбиралась из воды. Сначала на четырех лапах, а потом, кажется, на двух… К горлу подкатил колючий ком, Нина перевесилась через борт замершей у деревянного пирса лодки.

…Легче стало минут через пять. Но к ознобу теперь присоединилась невероятная слабость. Если бы не незнакомец, который придерживал одной рукой ее, а второй держал за руку Темку, Нина, наверное, потеряла бы сознание. А так приходилось идти, путаясь в подоле мокрой ночнушки, кое-как переставляя налитые свинцом ноги, видя перед собой только деревянные доски пирса.

Он привез их не к ним, а к себе домой. Нина поняла это, как только закончился пирс. Перед ней оказался одноэтажный сруб, сложенный в нарочитом рустикальном стиле. Новый, массивный, с панорамными окнами от потолка до пола, с огромной, переходящей в пирс террасой. Подумалось вдруг, что панорамные окна в здешней глуши – глупая блажь, их разобьют мародеры сразу же, как только дом останется без хозяев. А это и произойдет. Ведь никто в здравом уме не станет жить у Темной воды круглый год.

Незнакомец между тем уже возился с замком. Темку он по-прежнему крепко держал за руку, а Нину аккуратно притулил к теплой, вкусно пахнущей деревом и лаком стене.

– Куда? – спросила она шепотом.

– Туда, – ответил он так же шепотом. – Сейчас отогреетесь, а там решим, что с вами делать.

– Ничего… – Вот так бы и остаться у этой спасительной стены, чтобы ни о чем не думать, ничего не предпринимать. – Ничего не надо с нами решать.

– Угу. – Он открыл плечом дверь, а потом толкнул Нину в дом. Ей показалось, что толкнул, а на самом деле почти заволок. Не держали ее ноги. Совсем не держали… – Вот и сходил на рыбалку! – В голосе была досада. Нина незнакомца понимала, не на такой улов он рассчитывал.

А под потолком уже загорелась кованая люстра, освещая внутренности чужого дома. Стилизованные под старину, но все равно новые внутренности. И хозяина дома люстра тоже осветила.

Высокий, здоровый, как медведь, и такой же косматый. Это там, на озере, ей показалось, что он старый. На самом деле не старый, совсем не старый, просто кажется таким из-за черной разбойничьей бороды. Оказывается, бороды бывают разными, вот, к примеру, окладистые, как у батюшек, или тонкие псевдобуддистские. А у этого – разбойничья. И взгляд черных глаз тоже разбойничий: тяжелый и пристальный. Такой пристальный, что от него хочется заслониться рукой, а еще лучше забиться куда-нибудь в дальний угол. Наверное, бородачу не нравится лужа, что натекла с подола ее ночной сорочки… Или выглядывающая из-под охотничьей куртки сорочка… Или сама Нина в сорочке… Или что ему не нравится? Ему ведь точно что-то очень не нравится, оттого он и хмурит черные брови. А ей плевать! Они тут всего на пару минут! И вообще не по своей воле.

– Тема, ты как? – Нина присела перед сыном, всмотрелась в лицо. – Тема, ты зачем это сделал?

Он не скажет. Никогда не говорил и сейчас не скажет, не сумеет объяснить, как, а главное, зачем оказался посреди озера. А про тварь в воде вообще лучше не спрашивать. Да и была ли она? Может, почудилась?

Тема мотнул головой, и с его мокрых волос во все стороны полетели холодные брызги. Бородатый разбойник хмыкнул и отступил на шаг. А Темка разжал сжатые в кулак пальцы. На его ладони лежал клок сизой шерсти. Нину замутило.

– Что это, Темка? Откуда у тебя… это?

Темка вздохнул, спрятал руку за спину, а потом вдруг совершенно отчетливо сказал:

– Сущь.

– Что?.. – Она медленно опустилась на лакированный дощатый пол, прямо в натекшую с ее сорочки лужу. – Темочка, что ты сказал?

Темка молчал, прятал руку за спиной, словно боялся, что Нина отберет у него эту… мерзость.

– Сына, что ты сказал? – Голова кружилась, а вслед за ней кружились золотые блики от кованой люстры.

– Он сказал – сущь. – Бородатый возвышался над ними темной горой. Стоял, наблюдал, хмурился.

– А… что это? Как это вообще?..

– Не знаю. – Он пожал широкими плечами. – Тебе виднее.

Ей не виднее! Ни капельки не виднее! Потому что вот эта странная нелепица – первое слово, произнесенное ее сыном за почти четыре года жизни. Но как такое объяснить незнакомому человеку?! Да и зачем ему вообще что-то объяснять? Им домой нужно!

– Тема, нам пора! – Она взяла сына за руку, за ту руку, которую он не прятал за спиной.

– Куда? – спросил бородатый лениво. – Куда вам пора, когда вы оба мокрые и… жалкие?

Он сказал это как-то так, что сразу стало понятно: Темка – мокрый, а Нина – жалкая. А потом он положил лапищу ей на плечо, и она дернулась, уходя от захвата, собственным телом прикрывая Темку.

– Дурдом… – Он убрал лапищу и отступил на шаг, но взгляд его по-прежнему оставался тяжелым и очень внимательным.

– Сама… – сказала Нина шепотом. – Не надо меня…

– Ну, раз не надо, то не буду. – Он сделал еще один шаг назад. – Домой попретесь по росе и мокрые? Ты в ночнухе, а твой малой с этой хренью в руке? – Он сделал многозначительную паузу, а потом продолжил: – Или все-таки переоденетесь в сухое?

– У меня нет сухого. – А зубы уже предательски лязгали, и руки тряслись, как в абстиненции.

– Найдем. – Он больше не смотрел на них с Темкой, он о чем-то сосредоточенно размышлял. Размышления длились недолго. – Пойдем, покажу, где у меня тут душ.

* * *

…Да, с рыбалкой не сложилось.