Зеркало из прошлого - Сергей Пономаренко Страница 16

Неожиданно Анна открыла глаза, весело улыбнулась ему. Арсений задрожал от ужаса, отпрянул назад, наступив на ногу Платону, стоявшему позади него, и тот ойкнул от боли. Когда Арсений снова посмотрел на Анну, у нее уже опять были закрыты глаза. Арсений огляделся — увидел ли кто-нибудь еще то, что видел он? Его окружали лишь скорбные лица, и ни тени удивления на них он не заметил.

— Что с тобой? — послышался встревоженный шепот Платона.

— Ты видел? — также шепотом ответил Арсений.

— Что?

— Аня открыла глаза и улыбнулась.

— Не сходи с ума — Аня мертва!

— Но я видел, как она открыла глаза!

— Молчи, еще услышит кто-нибудь… По поверьям убиенный открывает глаза, когда рядом с ним оказывается убийца.

Эти слова огненным прутом обожгли сердце Арсения, он стал задыхаться и зашатался, чувствуя, что теряет сознание. Платон едва успел его поддержать. Наконец Арсений пришел в себя.

— Не пялься на гроб — смотри на алтарь, как положено. На тебя уже обращают внимание,  — поучал шепотом приятеля Платон, но Арсений его не слышал, в голове у него было пусто, а в груди жгло, болело. Звонкие жалобные голоса певчих, песнопения, проникновенный голос священника Никодима брали за душу, и внезапно Арсений ощутил солоноватый привкус на губах — он плакал!

Священник время от времени делал обход гроба, покачивая дымящимся кадилом с ладаном. Этот запах пробуждал воспоминания детства, поскольку напоминал аромат пудры, которой пользовалась маменька. Время летело незаметно, и священник перешел к заключительной прощальной молитве.

Под пение «Приидите, последнее целование дадим, братие, умершему, благодаряще Бога…» находящиеся в церкви стали по очереди прощаться с Анной. Лисицын, идущий впереди Арсения, наклонился, готовясь поцеловать венчик на лбу Ани, и вдруг его губы искривились в ехидной улыбке. Это длилось мгновение, и Арсений так и не понял, на самом деле он видел это или ему снова показалось. Да и подошел его черед проститься с Аней.

Подойдя к гробу, Арсений увидел, что спокойная красота Ани создана искусными мастерами похоронного дела, вызванными из Борзны. Кое-где грим от жары потек, и там виднелась серая ноздреватая кожа, совсем не похожая на Анину при жизни. Сквозь румяна проступала синева, а две зеленые мухи назойливо кружили над лицом покойной, норовя присесть на не целованные им губы любимой. Арсений взмахнул рукой, отгоняя их.

Последними прощались с Аней члены семейства Ступачевских. Обойдя гроб и попросив у нее прощения, они прикладывались к иконке на груди усопшей и венчику на лбу.

Арсения била дрожь, когда из церкви стали выносить гроб. Его мозг сверлила одна нестерпимая мысль — что Аню он больше никогда не увидит!

За катафалком последовала кавалькада всевозможных экипажей. Вместе с Арсением в коляске ехали Артем и Платон, их экипаж оказался в середине процессии. Несколько километров в объезд до села Ступаковка показались Арсению бесконечными, с ним пытались заговорить его приятели, но он молчал, словно не слышал их. Он не воспринимал ничего, кроме того, что Ани больше нет!

Арсений очнулся только на кладбище, когда священник перекрестил покрытое саваном тело Анны и посыпал его землей со словами:

— Господня земля и исполнение ее, вселенная и все живущие на ней… ^[14]

Затем священник прочитал разрешительную молитву, освобождая Анну от обременявших ее грехов и отпуская в загробную жизнь примиренной с Богом и ближними.

После этого гроб закрыли крышкой, прибили ее гвоздями — удары острой болью отдавались в сердце Арсения. Когда гроб опустили на дно ямы, ему стало казаться, что Ани в нем нет — она жива и чудесным образом избежала участи быть погребенной. По крышке гроба забарабанили комья земли, и вскоре над могилой вырос холмик, который венчал деревянный крест с именем покойной.

Поминальный обед Ступачевские организовали в своем доме, накрыв столы прямо во дворе. Выбираясь из коляски, Арсений не представлял себе, как сможет находиться здесь, где все напоминало ему об Анне, и постарался ускользнуть от приятелей. В Качановку он отправился пешком.

Ему предстояло идти по той же дороге, по которой шла последний раз в своей жизни Анна. Арсений внимательно смотрел по сторонам в надежде найти возможную зацепку, должную подсказать, что произошло той ночью и кто настоящий убийца. Что преступление совершил Александр, Арсений не очень верил с самого начала, несмотря на то, что найденная в его комнате шаль прямо указывала на него. Теперь возникшие подозрения относительно самого себя не давали ему покоя, хотя он гнал их прочь. «Не мог я такое сотворить с Аней! Не мог!»

Поэтому сейчас он пытался понять, что в ту ночь произошло с Аней, как действовал неизвестный убийца.

«На Аню напали, когда она уже перешла дамбу, и затащили под арочный мостик. Недалеко находится будка сторожа, и тот вполне мог услышать крики Ани. А может, услышал и решил не вмешиваться? Ведь до будки сторожа от арочного мостика и ста метров не будет, а тихой ночью любой звук далеко разносится. Неужели полицейские об этом не подумали?»

Сторожа он нашел недалеко от будки. Спустившись к Большому пруду, тот удил рыбу возле камышей. Это был неказистый мужичок неприметной внешности, не считая того, что был кривой на один глаз. Арсений слышал, что выбили ему глаз в пьяной драке. Он со сторожем много раз встречался, когда переходил дамбу. Здороваясь, тот обязательно снимал шапку, мял ее в руках и надевал, лишь когда Арсений удалялся на десяток шагов.

Сторож ничего не видел вокруг.

Его внимание было приковано к самодельному поплавку, сделанному из винной пробки и гусиного пера; поплавок то и дело скрывался под водой, на крючок попалась рыба. Сторож умело ее выуживал.

— Много наловил? — спросил Арсений, стоя за спиной.

Его неожиданное появление испугало сторожа. Удочка из орешника дернулась, дав леске слабину, и огромный карась, наглотавшийся воздуха и покорно приближавшийся к берегу, окунулся с головой в воду и, резко рванувшись, сошел с крючка. Однако сторож трясся не из-за того, что упустил рыбину, а потому, что его застали за этим занятием.

— Ей-богу, только закинул удочку! Знал, что все господа уехали на похороны, вот бес и попутал,  — заблеял сторож, испуганно глядя на Арсения.

— Ночью, когда убили барышню, что ты делал? Барышня кричала, когда на нее напали,  — не мог ты не слышать ее криков!

— Не спал я, был тут, на месте, я уже об этом господину следователю говорил. Криков не слышал — видимо, злодей напал на барышню сзади и придушил ее, чтобы она и не пикнула,  — и сторож показал на своей шее, каким образом это сделал убийца.

— Уж не ты ли совершил это злодеяние, раз знаешь, как душить надо? — Арсений грозно подступил к мужичку.

Тот еще больше затрясся от страха, выронил удочку.