Прикосновение - Фрэнсис Пол Вилсон Страница 16

Нельзя сказать, что Сильвия пошла на усыновление Джеффи с закрытыми глазами. Она с самого начала прекрасно понимала, что ей нелегко будет вырастить этого ребенка, и поэтому была готова к любым трудностям и разочарованиям. Единственное, чего она не предвидела, — это катастрофы. А катастрофа приближалась с каждым днем. Уже несколько месяцев подряд Джеффи все больше и больше отдалялся от нее, и каждый — пусть даже самый незначительный, — признак отдаления воспринимался Сильвией как болезненный удар. Снова и снова она задавала себе один и тот же вопрос: «Если бы ей сразу было известно, что дело повернется таким образом: медленный — в течение четырех лет — прогресс, внушивший ей немалые надежды, а затем — эти же надежды, рухнувшие всего за несколько месяцев. Если бы она предвидела это — отважилась бы усыновить Джеффи?»

Трудный вопрос задавала она себе, но ответ на него у нее был только один — «да!».

Сильвия отчетливо помнила, как прикипела сердцем к этому маленькому существу пять лет тому назад, когда, развернув газету «Монро Экспресс», увидела его фотографию. Трехлетнего мальчика оставили на ступенях Стэнтонской спецшколы. На шее его болтался собачий ошейник, а поводок был привязан к дверной ручке. Кроме того, к его рубашечке была пришпилена записка: «Пожалуйста, позаботьтесь о Джеффи, у меня больше нет никаких сил».Фотография публиковалась в газете с целью идентифицировать мальчика и разыскать его родителей.

Эта попытка не увенчалась успехом. Зато Сильвия была пленена. Джеффи проник в ее сердце, и она не могла чувствовать себя спокойно до тех пор, пока не привезла его к себе домой.

Воспитатели из Стэнтонской школы — и прежде всего доктор Чейз — предупредили ее, что этот мальчик глубокий аутист и что, вероятнее всего, он окажется для молодой женщины тяжелейшим финансовым, психологическим и эмоциональным бременем. Все, что умел делать Джеффи, — покачиваться взад-вперед, что-то бессмысленно напевать, есть, спать, мочиться и испражняться. Он никогда не глядел людям в глаза. Он вообще никогда не смотрел на людей — как будто перед ним находились неодушевленные предметы, заслоняющие ему видимость. Сильвия не могла рассчитывать даже на самую элементарную отдачу за то материнское чувство, которое она щедро изливала на мальчика.

Однако Сильвия и не собиралась складывать руки. Она была уверена, что сможет в конце концов пробиться к Джеффи. И она действительно добилась своего.

Пока крутилась юридическая машина, оформлявшая документы по усыновлению Джеффи, Сильвия взяла мальчика в свой дом в качестве приемного сына и с головой погрузилась в заботы о нем. По ночам она читала все, что только могла найти об аутизме, а днем занималась с малышом, пытаясь воплотить в жизнь те теории, с которыми ознакомилась благодаря книгам. Методика воздействия на поведение в случае с Джеффи давала превосходные результаты.

Поначалу было невероятно трудно: бесконечное повторение одних и тех же упражнений для закрепления мельчайших деталей определенной системы поведения, медленное продвижение к заветной цели. Были периоды, когда казалось, что поставленная задача вообще невыполнима. Но прилагаемые усилия — шаг за шагом — стали давать свои результаты. Теперь Сильвия только улыбалась, вспоминая тот радостный миг, когда Джеффи впервые ответил на один из ее вопросов. Доктор Чейз, а также весь персонал Стэнтонской школы были просто поражены. Сильвия и Джеффи стали знаменитостями.

В своем воображении Сильвия не раз прокручивала одну и ту же картинку: маленький мальчик, растопырив ручонки, бежит к ней по залитой солнечным светом лужайке. И вот теперь фантазия как будто бы начала становиться реальностью...

Улыбка угасла. Джеффи по-прежнему оставался далек от представления о нем, как о «нормальном ребенке». Хотя, конечно, он уже начинал воспринимать людей: например, поднимал глаза, когда кто-нибудь входил в комнату, — чего не случалось с ним раньше, когда его только что нашли. Он реагировал на животных и на неодушевленные предметы все более и более живо, вплоть до того, что играл с Месси и Фемусом и даже мог произнести несколько членораздельных слов. Он никогда не обращался к кому-то конкретно, но по крайней мере давал понять окружающим, что умеет говорить. Сильвии уже начало казаться, что они стоят на пороге прорыва, как вдруг у Джеффи начался регресс.

Сперва ухудшение было настолько незначительным, что Сильвия даже отказывалась признавать его. Однако спустя некоторое время с большой неохотой она была вынуждена все-таки согласиться с тем, что состояние Джеффи ухудшается. До последней минуты она надеялась, что ошибается, но, к сожалению, ее опасения были подтверждены доктором Сарой Чейз, проводившей еженедельное обследование Джеффи. Сегодня должны были быть обработаны результаты последней проверки.

— Боюсь, что вынуждена буду огорчить вас, — сказала Сара безо всякого предисловия, едва только Сильвия ступила на порог ее кабинета.

Доктор Чейз была пятидесятилетней женщиной приятной наружности, с румяными щечками и вьющимися каштановыми волосами. Несмотря на некоторую полноту, она пользовалась успехом у мужчин. В общении это был простой, чистосердечный человек. С первой же встречи Сильвия почувствовала глубокую симпатию к ней. Вскоре они стали хорошими знакомыми и начали обращаться друг к другу по имени.

Сильвия упала в кресло. Она кусала себе губы, чтобы подавить их дрожь. Ей хотелось плакать.

— Я сделала все, что могла. Решительно все.

— Я это знаю, Сильвия. Успехи, которых Джеффи достиг под вашим руководством, были поразительны.

Но...

— Но я недостаточно старалась, правда?

— Нет, неправда! — строго сказала Сара, склонившись над столом. — Вы не должны ни в чем обвинять себя. Аутизм — это не только эмоциональное расстройство, но и неврологическое заболевание. Впрочем, не мне вам это объяснять: вы ведь знаете почти столько же, сколько и я.

Сильвия вздохнула. Она понимала, что сделала для Джеффи все, что можно было сделать, но — увы! — этого оказалось недостаточно.

— Болезнь Джеффи продолжает прогрессировать? В этом дело?

Сара кивнула.

Сильвия стукнула кулаком по ручке кресла.

— Я чувствую — там, внутри, сидит чудесный маленький мальчик, и он не может выбраться наружу! Это несправедливо!

— О! — воскликнула Сара. — Я думаю, никто из нас не может сказать с уверенностью, что в действительности представляет из себя Джеффи.

— А я могу! Я чувствую, как он томится там, в заточении. Он так долго находился в изоляции, что и сам уже не подозревает о своем заключении. Но он там, я знаю это! Прошлым летом я видела, как Джеффи вынул бабочку из лужи, вытер ей крылышки своей рубашкой и отпустил на волю. Он добрый, он нежный, он...

Сара ничего не отвечала, однако в глазах ее читались недоверие и сочувствие.

«Она, конечно же, считает, что я смотрю на Джеффи сквозь розовые очки», — подумала Сильвия, вслух же спросила:

— Так что, никаких новых методов лечения?