Разгадай меня - Тахира Мафи Страница 15

Я отворачиваюсь.

— Так что же ты нашел? — спрашивает он безо всяких предисловий.

Я тотчас же мысленно обращаюсь к дневнику, лежащему у меня в кармане, но не шевелюсь. Мне нельзя вздрагивать. Люди зачастую забывают, что лгут ртом, а правду говорят глазами. Приведите человека, который что-то спрятал, в отдельную комнату и спросите, где он это спрятал. Он скажет, что ничего не знает, что он вообще ничего не прятал, но почти всегда взгляд его будет направлен на «тайник». И сейчас я знаю, что отец пристально наблюдает за мной и ждет, куда я посмотрю и что отвечу.

Я расслабляю плечи и делаю едва заметный вдох, чтобы унять сердцебиение. Я не реагирую на его вопрос, притворившись, что погружен в свои мысли.

— Сынок?

Я поднимаю глаза. В них наигранное изумление.

— Что?

— Что ты нашел? Когда сегодня обыскивал ее комнату?

Выдох. Я качаю головой, откидываясь на спинку стула.

— Битое стекло. Разворошенную постель. Открытый платяной шкаф. Она взяла только зубную щетку и смену белья. Все остальное на месте.

И это правда.

Я слышу, как он вздыхает. Затем отодвигает тарелку.

Я чувствую, как ее дневник жжет мне бедро.

— И ты говоришь, что не знаешь, куда она могла направиться?

— Мне лишь известно, что она скорее всего вместе с Кентом и Кисимото, — отвечаю я. — Делалье утверждает, что они угнали машину, но ее след внезапно пропал на краю пустоши. Патрули прочесывают местность вот уже несколько дней, но так ничего и не обнаружено.

— И где же, — интересуется он, — ты думаешь искать их дальше? Ты считаешь, что они могли перейти в другой сектор? — Он умолкает, явно довольный заданным вопросом.

Я смотрю на его улыбающееся лицо.

Он задает мне вопросы лишь для того, чтобы проверить меня. На самом деле у него есть и ответы, и готовое решение. Он хочет увидеть, как я опозорюсь, ответив неверно. Он пытается доказать, что без него я сделаю все не так.

Он издевается надо мной.

— Нет, — отвечаю я спокойным, ровным тоном. — Не думаю, что они такие идиоты, чтобы перейти в другой сектор. У них нет ни допуска, ни средств, ни сил. Оба солдата серьезно ранены, к тому же с большой кровопотерей, и они находятся далеко от каких бы то ни было медицинских учреждений. Сейчас они скорее всего уже мертвы. Девушка, очевидно, единственная, кто уцелел, и она не могла уйти далеко, поскольку совершенно не ориентируется в тех местах. У нее притупилось чувство пространства, и там она словно на другой планете. К тому же она не умеет водить машину, и если бы ей каким-то образом удалось завладеть транспортным средством, нам бы сразу же сообщили об угоне. Учитывая ее общее состояние, граничащее с истощением, и полное отсутствие пищи, воды и медицинской помощи, можно заключить, что она потеряла сознание в радиусе пяти-шести километров от этой пустоши. Нам необходимо найти ее, пока она не замерзла насмерть.

Отец откашливается.

— Да, — произносит он, — это весьма любопытные предположения. И в стандартной ситуации они бы, возможно, оправдались. Но ты забываешь одну немаловажную деталь.

Я встречаюсь с ним взглядом.

— Она не такая, как все, — говорит он. — И она не единственная в своем роде.

У меня учащается пульс. Я часто моргаю.

— Ах, ну конечно же, ты догадывался, да? Вывел это для себя, так? — смеется он. — Представляется даже статистически невозможным, что она единственная ошибка, совершенная нашим миром. Ты знал это, но не хотел в это поверить. И я прибыл сюда, чтобы сказать тебе — так оно и есть.

Он смотрит на меня, чуть наклонив голову. Улыбается широкой, располагающей улыбкой.

— Таких, как она, много. И они перетянули ее на свою сторону.

— Нет, — выдыхаю я.

— Они внедрились в твои войска. Тайно действовали среди вас. И вот теперь они украли твою игрушку и сбежали с ней. Одному богу ведомо, как они станут манипулировать ею в своих целях.

— Откуда у тебя такая уверенность? — спрашиваю я. — Откуда ты знаешь, что им удалось забрать ее с собой? Кент уже еле дышал, когда…

— Прислушайся к моим словам, сынок. Я говорю тебе, что они не такие, как все. Они не играют по твоим правилам и не следуют привычной тебе логике. Ты не представляешь, на какие «странности» они способны. — Пауза. — Более того, мне давно известно, что в этом районе у них есть целая подпольная группа. Однако все эти годы они никак себя не проявляли. Они не препятствовали моим методам, и я счел за лучшее предоставить им вымереть самим по себе, если они не станут сеять среди гражданских излишнюю панику. Ты, конечно же, понимаешь меня, — говорит он. — В конце концов, ты ведь с трудом справлялся всего лишь с одной из них. Им чрезвычайно трудно противостоять.

— Так ты знал? — Я резко вскакиваю, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. — Все это время ты знал об их существовании и ничего не делал? Ты молчал?

— В этом не было необходимости.

— А теперь? — спрашиваю я.

— А теперь такая необходимость возникла.

— Невероятно! — Я всплескиваю руками. — И ты скрывал от меня всю эту информацию! Зная все мои планы относительно ее… зная, каких трудов мне стоило доставить ее сюда…

— Успокойся, — произносит он. Он потягивается, затем закидывает ногу на ногу. — Мы найдем их. Пустошь, о которой говорит Делалье, — это место, где машина исчезла с экранов радаров? Там и начнем искать. Скорее всего они прячутся под землей. Мы должны найти вход и тихо уничтожить их внутри логова. Затем мы примерно накажем вожаков и самых отъявленных, а остальных заберем, чтобы в наших людях в зародыше задавить всякую мысль о неповиновении и бунте.

Он подается вперед.

— Гражданские все слышат и все знают. И именно теперь их охватила очередная волна оптимизма. Они воодушевились тем, что кто-то смог сбежать и при этом тебя ранили. Поэтому им кажется, что мы ослабли и с нами легко справиться. Мы должны искоренить подобные мысли, восстановив прежнее положение вещей. Страх расставит все по своим местам.

— Но они же ищут, — возражаю я. — Мои люди. Каждый день они прочесывают весь район и ничего не находят. Почему мы должны быть уверены в том, что хоть что-то обнаружим?

— Потому, — отвечает он, — что поиски возглавишь лично ты. Каждую ночь. После наступления комендантского часа, когда все гражданские спят. Дневное патрулирование прекратить, это лишит гражданских повода для болтовни. Действуй осторожно, сынок. Не раскрывай своих ходов. Я останусь на базе и буду координировать твои действия через своих подчиненных. Если мне понадобится что-то надиктовать, я возьму Делалье. А тем временем ты обязательно найдешь их, чтобы я мог нейтрализовать их как можно скорее. Партия слишком затянулась, — подытоживает он, — так что пора покончить с благодушием.