Семья Рэдли - Мэтт Хейг Страница 14

— Добро пожаловать в замок.

— Кто ты? — спрашивает она.

— Меня зовут Уилл Рэдли, если ты это имеешь в виду.

Джули не уверена, что именно это, но она кивает, а потом заползает в фургон.

Он все думает, стоит ли она того. Проблема в том, понимает он, что в какой-то момент даже удовольствие, легкие погони и достижение желаемого превращаются в рутину. А рутина, как правило, приводит к той же скуке, от какой страдают и все остальные — обычные люди и воздерживающиеся.

Она смотрит на бутылку. Эта девушка Джули, которую так легко удалось сюда заманить, вряд ли будет хотя бы наполовину так вкусна, как женщина, чьей крови он только что отпил, — Изобель Чайлд, занимающая второе место в списке его излюбленных лакомств. Но сегодня он не хочет иметь дела ни с Изобель, ни с кем-либо из других кровопийц, боящихся полиции и указывающих ему, как жить.

— А чем ты занимаешься? — интересуется Джули.

— Я преподаю, — отвечает он. — То есть преподавал. Мои лекции больше никому не нужны.

Она закуривает и делает глубокую затяжку, с любопытством приглядываясь к содержимому бутылки.

— Что это ты пьешь?

— Вампирскую кровь.

Джули это ужасно смешит. Она хохочет, запрокинув голову, демонстрируя Уиллу свою шейку. Видна граница между бледной кожей и еще более бледным тональным кремом. Как он любит. Около горла небольшая плоская родинка. Под подбородком чуть заметно пульсирует бирюзовая вена. Он делает глубокий вдох носом и улавливает ее легкий запах — много никотина, плохое питание, резус-фактор отрицательный.

— Вампирская кровь! — Она опускает голову. — Забавно!

— Если хочешь, могу назвать это сиропом, или нектаром, или соком жизни. Но знаешь что? Я не люблю эвфемизмы.

— Так, — спрашивает она, все еще смеясь, — а зачем ты пьешь кровь вампиров?

— Она делает меня сильнее.

Джули в восторге. Она думает, что это игра.

— Ничего себе. Ну же, покажи мне свою силу, мистер Дракула.

Он перестает пить, закрывает бутылку пробкой и ставит ее на место.

— Мне больше нравится «Носферату», но Дракула тоже сойдет.

Она жеманно смотрит на него:

— Так, значит, ты меня укусишь?

Уилл колеблется.

— Джули, опасалась бы ты своих желаний.

Она придвигается ближе, садится перед ним на колени и осыпает его лицо поцелуями, двигаясь ото лба вниз к губам.

Уилл отстраняется, потом утыкается носом ей в шею, снова вдыхает аромат, предвещающий ее вкус, стараясь не обращать внимания на дешевые духи.

— Давай, — говорит она, даже не догадываясь, что это ее последняя просьба. — Укуси меня.

Закончив, Уилл смотрит на лежащее перед ним тело Джули в пропитанной кровью униформе и чувствует пустоту, как художник, созерцающий одно из своих наименее удачных творений. Он проверяет голосовую почту, прослушивает одно-единственное сообщение.

Голос брата.

Это Питер, и он просит о помощи.

Питер!

Малыш Пити!

Им нужна его помощь: судя по всему, Клара сегодня шалила.

«Клара — это их дочь, — напоминает он себе. — Сестра Роуэна».

Но тут сообщение обрывается. В трубке остаются лишь монотонные гудки. И все возвращается на свои места — он сидит в фургоне с едва знакомой мертвой девушкой, несколькими бутылками крови и небольшой обувной коробкой, полной воспоминаний.

Уилл просматривает историю звонков и набирает номер, но безуспешно. Питер отключил телефон.

Все чудесатее и чудесатее.

Он перебирается через Джули, даже и не думая о том, чтобы прижать палец к ее шее и еще раз отведать ее крови. Обувная коробка лежит между водительским сиденьем и самой ценной бутылкой крови, которую он хранит, завернув в старый спальный мешок.

— Пити, Пити, Пити, — приговаривает Уилл, снимая с коробки резинку, чтобы посмотреть не на знакомые письма и фотографии, а на номер, написанный на внутренней стороне крышки. Этот номер он списал с чека, а туда его записал, когда получил электронное письмо от Питера, сидя в интернет-кафе во Львове, где отмечал прошлое Рождество с членами украинского филиала Общества Шеридана; он задержался там по пути домой после череды вечеринок в Сибири.

Это единственный номер стационарного телефона, который он когда-либо записывал.

Уилл набирает его. И ждет.