Дракула бессмертен - Йен Холт Страница 14

Теперь понятно, про какой день идет речь. Тогда его отец, Джонатан Харкер, тоже присутствовал в зрительном зале. Квинси узнал об этом слишком поздно. После представления он рассчитывал незаметно улизнуть, но отец уже как-то проник за кулисы и кричал на управляющего:

— …если вы вообразили себе, что сможете мне помешать…

— Отец, не надо!

— Собирай вещи, Квинси! — прогремел Джонатан. — Больше ты сюда не вернешься.

— Ты не вправе меня…

— Если я и не вправе чего-то делать, то именно допускать, чтобы ты занимался актерством и дальше. Ты привлекаешь к себе слишком много внимания… на сцене ты уязвим… это небезопасно.

— Уязвим перед чем? Я не ребенок. Я могу сам решать, как строить свою жизнь.

— Ну что ж, если хочешь, да будет так. Однако учти: коли ты выберешь этот путь, — холодно проронил Джонатан, понизив голос, — то тебе придется так же маяться в нищете, как и твоим собратьям по ремеслу, а про финансовую поддержку с моей стороны — забыть.

Квинси хотел настоять на своем, но пока он не имел за душой никаких средств и не мог по-настоящему принять выбор отца. Он проиграл. По его молчанию отец все понял.

— Так я и думал, — рявкнул Джонатан. — Пока ты живешь на мои деньги, будешь считаться с моими желаниями.

Не теряя времени даром, Харкер-старший быстро возобновил связи со старыми знакомыми и бывшими коллегами, которых когда-то обязал ценными услугами. Всего через неделю Квинси очутился в Сорбонне.

Квинси насупился, забыв об экзотическом напитке в чашке. Вечер шел так прекрасно, пока не вспомнилась та ссора с отцом…

— Он вынудил вас изучать право? Тогда могу предположить, что ваш отец и сам юрист.

— Простите?.. Ах да, — проговорил Квинси, догадавшись, что машинально озвучил свои мысли.

— Теперь понятно, почему о вас с тех пор ни слуху ни духу. Впрочем, всякий отец хочет, чтобы сын последовал по его пути. Увы, эта история так же стара, как владычество человека над миром. Вероятно, у вас есть брат, которого больше интересуют юридические науки, и он может занять ваше место?

— Я единственный ребенок. Это бремя больше некому разделить.

— Считайте, что вам повезло, — заметил Басараб. — У вас нет младшего брата, к которому все благоволят. Из подобных сравнений между детьми одного отца всегда вырастает соперничество.

Квинси и в голову не приходило, что у Басараба мог быть брат. Личная жизнь актера оставалась для общества темным пятном. Кашлянув, он тактично осведомился:

— Я так думаю, ваш брат — не актер?

— Правильно думаете. Мы с ним полные противоположности, — произнес Басараб. Он указал на бутафорскую корону, которую одевал на сцене. — Полагаю, у короля Ричарда были чуть более теплые отношения с братом… да что там, у Каина с Авелем.

Квинси расхохотался вместе с Басарабом. Актер улыбнулся.

— Подчас судьба весьма странно обходится с людьми, связанными родственными узами.

Только он собрался сделать очередной глоточек чая, как тишину за дверью прорезал душераздирающий вопль. Басараб вскочил на ноги.

Кто-то заколотил в дверь, и послышался мужской голос:

— Мистер Басараб! Спасайтесь!

К этому времени за кулисами осталось уже не так много людей, и «женщины в белом» прокрались к гримерной Басараба почти незамеченными. С хищными улыбками облизывая губы, они достали кривые сабли. Глаза их налились чернотой, клыки удлинились. Темноволосая потянулась к ручке двери, вторая гарпия припала к полу, словно кошка, готовая в любой миг сорваться с места.

Внезапно с потолка обрушился мешок с песком, и светловолосая уткнулась подбородком в пол. Ухватившись за одну из веревок, крепившихся на лесах, Сьюард съехал вниз и, когда позволило расстояние, плеснул на «женщин в белом» святой водой из стеклянной бутылочки с травленым крестом. Кожа вампиров стала с шипением покрываться волдырями. По коридору эхом разнеслись жуткие вопли.

«Женщины в белом» обратились в бегство, размахивая руками от боли. Сьюард подбежал к двери с золотой звездой и замолотил по ней кулаками.

— Мистер Басараб! Спасайтесь!

Басараб обернулся к юноше и показал на груду дорожных сундуков.

— Для вашей же безопасности, оставайтесь за ними.

Квинси сделал, как ему велели. Из-за двери доносились крики и шум. Басараб вытянул из-за стола большой стальной палаш. Если бы не виденное ранее, Квинси мог бы поклясться, что это настоящее, смертельно опасное оружие, а не какой-то бутафорский меч. Басараб распахнул дверь гримерной, вскинул палаш и выскочил наружу, готовый к бою. Однако за исключением нескольких перепуганных рабочих сцены, в коридоре никого не было. Актер заметил упавший мешок с песком, потом задрал голову к лесам.

Посмотрев в обе стороны коридора, он осторожно двинулся вперед, точно в любую секунду на него кто-то мог наброситься. Что, если крики и стук в дверь были всего лишь отвлекающим маневром?

Квинси задумался, какие тайны скрывал от всех Басараб.

Сьюард гнался за «женщинами в белом» по театральным коридорам, пока не настиг их — на сцене, за опущенным занавесом. Вовремя заметив тень сбоку, он бросился на пол, и сабля одной из дьяволиц просвистела мимо его головы. С другой стороны на него ринулась светловолосая бестия.

Выхватив из ножен охотничий нож с костяной рукоятью, Сьюард метнул его вампиру в сердце. Однако «женщина в белом», превосходившая в реакции и ловкости любого человека, отпрянула, и лезвие вонзилось ей в плечо. Темноволосая между тем вцепилась Сьюарду в горло, но по оплошности задела при этом серебряную цепочку у него на шее, на которой россыпью болтались всевозможные религиозные символы. Рука демоницы тут же пошла пузырями, испуская горячий пар, и Сьюарда охватило злорадное веселье. Для таких случаев он и носил эту цепочку. Пострадавшая парочка бросилась наутек, за занавес, и Сьюард почувствовал прилив гордости. Пока за ним, немощным стариком, было явное преимущество.

«Женщины в белом» продрались сквозь бархатный театральный занавес и сиганули в зрительный зал, перескакивая на всех четырех ногах, как дикие кошки, с сиденья на сиденье. Доктор спрыгнул вслед за ними с подмостков и вывихнул лодыжку. Прихрамывая, он продолжил погоню.

В конце прохода между рядами возник старший капельдинер, уже знакомый Сьюарду, и с вполне объяснимым удивлением спросил: «Qu'est-ce qui ce passe? [29]».

Светловолосая смела его с дороги, отшвырнув к одной из колонн. Потом — все так же на бегу — выдернула из плеча нож. Сьюард на мгновение задержался у капельдинера и, удостоверившись, что смертельных травм тот не получил, пустился дальше.

На верхней ступени портика театра «Одеон» Сьюард притормозил. На холодном воздухе его разгоряченное дыхание вырывалось облачками пара. Сквозь густую завесу тумана, опустившуюся на парижскую ночь, неясные фигуры «женщин в белом» на той стороне улицы были едва видны; свет газовых фонарей, отблескивающий от их стальных клинков, подсказал доктору, что они притаились за памятником, на центральной части которого возвышался чей-то каменный бюст. Час Сьюарда наконец-то пробил. Для храбрости он прикоснулся к дорогим сердцу часам. Одну из демониц он изничтожит во имя Люси, другая сгинет в память о бедной девушке, замученной в Марселе. Сьюард достал свою шпагу. Божественное безумие снова овладело им. Он вновь стал воином Господним.