Сон, ставший жизнью - Андрей Сиротенко Страница 14

– Да уж… – растянул я на добрые три секунды. – А гробовщик у нас кто? – почему-то на ум пришёл именно он.

– Так нет его у нас. Все на заказ работают. Но чаще других Васька-столяр занимается гробами.

Всё понятно. Даже если по первой мысли я и подозревал человека этой профессии, то после названного имени стало несколько проще. Васька не мог быть тем бородатым мужиком из сна. Не мог, во-первых, по причине того, что бороды отродясь не носил, а во-вторых… Просто не мог. На лице у него было написано: «Добряк». Такие люди мухи в жизни не обидят.

Тогда кто же этот бородач из сна? Где любезные подсказки, незнакомый дедушка? Где твои наводки, правильные пути к следующему кошмару?

Неожиданно я почувствовал, что Степан очень настойчиво теребит меня за рукав. Лицо друга стремительно бледнело, приобретая цвет хорошо отстиранной скатерти, которую я обычно клал на стол по случаю прихода знатных гостей. Степан показал трясущимся пальцем на стол знахарки. Я с некоторой заторможенностью повернулся в указанном направлении. На столе всё оставалось без изменений: разбросанные осколки банок и пролитая вода, изрезанные иконы…

– На пол смотри, на пол, – прошептал Степан.

Я без промедлений уставился на серый палас. И вздрогнул… Запёкшаяся кровь на нём приняла форму… стрелки. Указывала она в дом ведуньи. Туда, где я ещё ни разу за всю свою жизнь не был. Да и не побывал бы никогда даже в обозримом будущем. Баба Юля всегда считала, что целительство, конечно, дело важное, но вот и своя личная жизнь у неё должна быть. В итоге из детства в памяти сохранилось лишь одно воспоминание – когда случайно заглянул в открытую дверь дома и увидел большой шкаф, забитый белоснежными тарелками. Ничего другого. Да и дверь закрыли быстро.

Стоило подумать о подсказках, и вот одна из них нарисовалась прямо перед носом? Не так-то ты прост, дед с рыжей бородой. Или же стрелка из крови – стечение обстоятельств, случай? И я сам подстраиваю всё под нужное тебе течение? Или… И снова смех. Задыхающийся и неприятный. Замолчи! И голос исчезает. Не сразу, иногда эхом отражаясь от заблудших в дальние края сознания мыслей и образов, но всё же исчезает. Жизнь, наполненная набором строгих правил, всегда имеет туза в рукаве – кучу исключений. И вдобавок исключения к самим исключениям. И вложения эти множатся и не имеют конца. Все, что сейчас происходит со мной, не может происходить в реальной жизни. Не может, но те самые исключения смеются надо мной, подражая голосу рыжебородого деда.

– Пойдем посмотрим, что там? – и куда только делась уверенность моего верного друга?

Взять даже этот вопрос. В нем легко читалась надежда на отрицательный ответ с моей стороны. Сопротивляться моему решению Степан точно не стал бы, более того, он бы радостно, едва ли не вприпрыжку, поскакал к себе домой, чертыхаясь по пути от того, что довелось пережить за эти несколько часов.

Ну уж нет! Ежели кто-то хочет и намекает, то я обязательно зайду… «на огонёк», – подумал я и улыбнулся. Неизвестно чему. Хорошо хоть Степан моей ухмылки не заметил. Она могла показаться ему подозрительной, если не кровожадной.

– Пойдём, – взяв себя в руки, спокойно сказал я, словно и не случилось ничего в доме бабы Юли. Словно не было мёртвой старухи Анны, моей сгоревшей хаты и кучи змей, художника и того сна с рыжебородым дедом…

Частичка моего спокойствия незримо передалась и Степану. Он согласно моргнул глазами и уверенной поступью вышел из горенки. Подойдя к двери, ведущей в дом, Степан рванул ручку на себя. Сейчас мы увидим, что же приготовил нам таинственный незнакомец с рыжей бородой. Степан смело перешагнул порог и оказался внутри дома. Я заходил вторым и, опустив глаза, сразу же заметил, что тряпка, о которую входящие должны были вытирать ноги, была скомкана и измазана грязью. Я наклонился к ней и аккуратно развернул, надеясь найти что-нибудь внутри. Но ничего, кроме следов грязной обуви, обнаружить не удалось. А вот рядом, на деревянном полу, выстланном из длинных прочных досок, темнели пятна крови. Я посмотрел немного вперёд: ровная дорожка алых пятен тянулась в глубь комнат. Степан оживленно изучал содержимое дома. Но у входа ничего странного и подозрительного не было: ровным нетронутым рядом на подоконнике стояли банки с вареньем, тянулись к солнцу беззаботные цветы… Понятно, что таинственных посетителей никто не ждал. Не было у бабы Юли врагов и недоброжелателей. Даже чёрные маги и колдуны зла ей не делали, изредка даже за советом обращались. Скорее всего, основные события произошли в горенке. Разбитые банки, повреждённые иконы… Там больше всего крови, а здесь её остатки. Тонкая полоска как будто… Я помахал Степану, и мы синхронно проследовали в следующую комнату, куда вёл просторный коридор. Мой друг шёл первым. И первым же едва не выбежал оттуда прочь…

– Господи Иисусе, свят-свят-свят, – заголосил он, заглядывая мне в лицо и принимаясь снова неистово креститься. – Отче наш…

А испугаться там было чего. На столе, в центре хорошо освещённой комнаты, лежала наша баба Юля. Вернее, её бездыханное тело. Стол имел круглую форму, весьма удачную для начертания звёзд. О них я пару раз читал в книгах. Ради любопытства. Не более того. Теперь не оставалось никаких подозрений, что здесь первыми побывали дети старухи Анны. Только они во всей нашей деревне знали и проводили подобные обряды.

Я подошёл поближе. Сама баба Юля представляла собой четырёхконечную звезду. В руки изверги вбили штыри, то же самое они проделали с её ногами. Я на мгновение отвернулся, дабы побороть подступающий рвотный рефлекс. Степан сзади продолжал креститься и читать молитвы. Что ж, если ему так проще бороться с тем, что творится вокруг нас, то пусть, я не буду мешать. Глаза ведуньи были закрыты, но вот в их целостности я сомневался. Скорее всего, сатанисты вырезали их. Ещё два длинных луча были дорисованы по бокам знахарки. Картинки и строчки из давно мельком прочитанной книги сами собой всплыли в голове. Стройность звезды, если верить схемам в памяти, немного нарушена. По количеству лучей эта фигура называется гексаграммой. Хотя, может быть, я просто плохо во всём этом разбираюсь, да и книга не была точной. Возможно, таким образом они хотели добиться наибольшего запаса Силы. Все, стоп! Тоже мне нашёлся чёрный колдун! Никто, кроме детей старухи Анны не объяснит то, что здесь сделано.

Я на мгновение зажмурился, избавляясь от навязчивой информации, и продолжил углубляться в исследование трупа бабы Юли. По четырём направлениям сторон света дети ведьмы поставили небольшие плошки с собранной в них кровью. Две стояли на тех самых дорисованных лучах, ещё одна – у изголовья ведуньи и последняя – внизу, между щиколоток её ног. Страшно было подумать, в чём заключался этот отвратительный и омерзительный обряд…

Пол вокруг стола был идеально чистым, точно в этой комнате они боялись пролить хоть одну капельку алой жидкости. Впрочем, и во всём доме вещи остались нетронутыми, как я уже отметил про себя ранее. Я осторожно скользил взглядом по комнате в поисках дополнительных нюансов: люстра, цветы на окне, ковёр, старый диван, телевизор, радио, шкаф с книгами…

– Степан, – я повернулся к моему другу, и тот буквально вздрогнул от моего неожиданного возгласа, – помнишь, я тебе рассказывал про то, что мне сегодня сон странный приснился?