Движение. Место второе - Йон Айвиде Линдквист Страница 14

С изображением все было в порядке. Шла какая-то детская передача: какие-то фигурки из бумаги забирались на горку, волоча за собой доску.

– Да, – сказал я. – Всё в порядке.

Мужчина спросил, хочу ли я пива, и я сказал, что хочу, потому что подумал, что так нужно отвечать в таких случаях. Женщина предложила мне расположиться в кресле, которое выглядело новым и неудобным. Оно таким и оказалось, когда я сел в него. Передо мной стоял пустой стеклянный стол с единственной лилией в вазе.

Я рассматривал комнату, потому что никогда таких не видел. В комнате было мало вещей. Единственная картина на стене над диваном с прямой спинкой изображала геометрическую фигуру. На маленькой книжной полке стояли книги, и казалось, что они выбраны по цвету корешков. Между диваном и окном лежал четырехугольный белоснежный ковер. Было трудно себе представить, что здесь на самом деле кто-то живет.

Единственным, что выбивалось из этих тщательно продуманных линий и цветовой гаммы, был телевизор, который здесь выглядел так же неуместно, как музыкальный автомат в операционной. Женщина села в кресло напротив меня. Должно быть, она заметила мой взгляд, потому что сказала:

– Мы больше не будем смотреть телевизор.

– Вот оно что, – сказал я. – А я как раз думал начать смотреть.

Женщина улыбнулась, и что-то поменялось в комнате, как будто толстая струна пронзила воздух и срезала с него пласт. Словно ее улыбка на самом деле не была улыбкой. Мужчина зашел в комнату с двумя бокалами пива и двумя подставками под них. Он аккуратно расположил подставки на столе, прежде чем поставить на них пиво, и сел на диван.

Я выпил глоток с осторожностью, чтобы пиво не вытекло через край, и пришлось подавить побуждение проглотить содержимое одним глотком. Когда я ставил бокал обратно на подставку, рука моя слегка дрожала. Я вытер лоб и заметил, что у корней волос выступили капли пота.

Соберись! – подумал я. – Успокойся!

– Телевизор хороший, – сказал мужчина. – Он у нас работал три года. Без проблем.

– Мы не так уж много его смотрели, – сказала женщина.

– Да, правда, немного. Но когда смотрели, работал хорошо.

– Да, так и есть.

Я машинально кивнул. Дальше логично было бы спросить, что именно они смотрели по телевизору, когда он работал хорошо, но я не хотел этого знать, не хотел продолжать этот разговор. Я бы с удовольствием кинул пять купюр по сто крон на стол, схватил бы телевизор и побежал по лестнице вниз, как зверь, который возвращается в нору с добычей. Но я решил, что мои побуждения неприемлемы для поведения в обществе, и подумал, что должен все-таки что-то сказать, поэтому спросил:

– Вы давно здесь живете?

– Семь лет, – ответил мужчина. – Наше первое совместное жилье. После заключения брака.

Здесь можно было кое к чему прицепиться. Ну кому придет в голову называть свою свадьбу браком? Как будто речь шла просто о точке на оси времени, на которую наклеили этикетку.

Жаль, что я не тонкий стилист и не могу точнее описать происходящее, но за неимением этого таланта я удовлетворюсь тем, что скажу: я воспринимал этих мужчину и женщину как пару мертвецов. Их квартира была мертва, в их разговорах не было жизни, у них были скованные мимика и жесты.

Эротическая фантазия, которой я поддался, была чистой воды проекцией. Женщина источала не больше сексуальности, чем издает звуков человек, имитирующий игру на гитаре.

Пара мертвецов получила свои деньги, а я получил свой телевизор. Аппарат нужно было держать двумя руками, что освободило меня от необходимости рукопожатия. Спускаясь по лестнице с телевизором в руках, я представил себе, что они стоят и смотрят на меня в глазок. Оба. Одновременно. Я ускорил шаги, чтобы оказаться за пределами видимости.

* * *

Вернувшись домой, я отчетливо понял, что было еще одно объяснение моему напряженному поведению.

Пока я подключал телевизор, меня прошиб пот, и я совершенно обессилел, установив телевизор на стопку из трех телефонных каталогов и протянув провод к розетке. У меня поднималась температура, и мне пришлось посидеть пять минут на стуле и отдохнуть, прежде чем я смог вытащить матрас. После этого я свалился больным.

Следующие два дня я помню смутно. С грехом пополам удавалось выползти в туалет, а о приготовлении еды не могло быть и речи.

Я смотрел телевизор. Лежа на боку, свернувшись и дрожа в ознобе, я смотрел телевизор, позволяя картинкам проноситься перед глазами. Единственное, что помню наверняка: показывали «Братья Львиное Сердце», и теплая атмосфера Вишневой долины ^[5] послужила мне утешением. Кажется, также показывали «Фэлкон Крест» ^[6], но здесь я могу что-то перепутать, потому что у меня в воображении Анжела Ченнинг скачет на коне, а за ней волочится дракон из папье-маше. Сквозь полузабытьё всплывает также мелодия из «Блюза Хилл-стрит» ^[7]. Шведские черно-белые фильмы. Может быть, Юлия Сесар ^[8]. Я не знаю. Ведь с тех пор прошло порядочно времени.

В какой-то момент я, должно быть, собрался с силами, чтобы придвинуть к себе блокнот и продолжить рассказ о ребенке в лесу. Текст вышел довольно неразборчивым и бессвязным, так что потом потребовалась тщательная редакторская правка, чтобы можно было что-то понять.

* * *