Последний вампир. Черная кровь. Красные кости - Кристофер Пайк Страница 14

— Из–за твоего тела. — Но его улыбка исчезает, и он опускает голову. — Есть что–то еще. Когда ты смотришь на меня, я чувствую, что ты видишь что–то, чего не видит больше никто. У тебя изумительные глаза.

Я снова притягиваю его. Я целую его.

— Это правда. — Я снова целую его. — Я вижу тебя насквозь. — Еще один поцелуй. — И знаю, почему ты нервничаешь.

Четвертый сильный поцелуй. Он тяжело дышит, когда я отпускаю его.

— Почему? — спрашивает он, втягивая воздух.

— Ты любишь Пэт, но тебе не хватает таинственности. Тайна может быть такой же сильной, как любовь, согласен? Ты видишь во мне загадку и боишься, что если упустишь меня, потом будешь сожалеть.

Он впечатлен:

— Так и есть. Как ты догадалась?

Я смеюсь:

— Это часть моей загадки.

Он смеется вместе со мной:

— Ты мне нравишься, Сита.

Я больше не смеюсь. Его слова — такие простые, такие невинные — пронзают меня, словно кинжал. Уже много лет никто не говорил мне ничего столь очаровательного, как «Ты мне нравишься». Это очень по–детски, я знаю, но тем не менее. Я наклоняюсь к нему, чтобы поцеловать, и собираюсь обнять его так сильно, что он уже не сможет не заняться со мной любовью. Но что–то останавливает меня.

«Смотри не на лицо, и ты увидишь меня».

Слова Кришны, которые Радха пересказала мне. Что–то в глазах Рея, свет, таящийся за ними, не дает мне запятнать их своим прикосновением. В этот момент я чувствую, что я — порождение зла. Про себя я проклинаю Кришну. Ведь только воспоминание о нем заставило меня почувствовать это. Если бы мы не встретились, мне было бы все равно.

— Ты мне дорог, Рей. — Я отворачиваюсь. — Пойдем одеваться. Я хочу с тобой поговорить.

Рей шокирован внезапной переменой моего настроения и разочарован.

Но чувствую, что он испытывает и облегчение.

Потом мы сидим в гостиной на полу у камина и допиваем бутылку вина. Алкоголь почти не действует на меня; я могу перепить дюжину дальнобойщиков. Мы о многом разговариваем, и я больше узнаю о жизни Рея. Следующей осенью он хочет поступать в Стэнфордский университет, чтобы изучать физику и искусство — странное сочетание, с готовностью признает он. Он беспокоится из–за платы за обучение в Стэнфорде; он не знает, сможет ли его отец себе это позволить. Ему стоит беспокоиться, думаю я. Он увлечен современной квантовой механикой и абстрактным искусством. После школы он работает в супермаркете. Он ничего не рассказывает о Пэт, и я не затрагиваю эту тему. Я возвращаю разговор к его отцу.

— Уже поздно, — говорю я. — Ты уверен, что не хочешь позвонить отцу и сказать, что сидишь голый в джакузи с красивой блондинкой?

— Честно говоря, не уверен, что папа дома.

— У него тоже есть подружка?

— Нет, несколько дней назад он уехал из города, по делу.

— Какого рода дело?

— Не знаю. Он мне ничего не говорил, только то, что оно большое и он надеется получить много денег, он довольно давно работает над ним. Но я начинаю волноваться, — добавляет Рей. — Он иногда уезжает на несколько дней, но никогда так надолго не пропадал, не позвонив мне.

— У вас дома есть автоответчик?

— Да.

— И он даже не оставлял тебе сообщения?

— Нет.

— Когда он последний раз звонил тебе?

— Три дня назад, знаю, это не так долго, но клянусь, раньше он звонил каждый день.

Я сочувственно киваю:

— Я бы тоже волновалась на твоем месте. У него в городе есть офис?

— Да, на улице Тюдор, недалеко от океана.

— Ты был там?

— Я звонил его секретарше, но она тоже ничего не знает.

— Рей, это смешно. Надо позвонить в полицию и заявить о его исчезновении.

Рей машет рукой.

— Я никогда не сделаю этого. Ты не знаешь моего отца, он будет в ярости. Нет, уверен, он с головой ушел в работу и позвонит, как только найдет время. — Он делает паузу. — Надеюсь.

— У меня идея, — говорю я, будто это только пришло мне в голову. — Поезжай в его офис, посмотри его досье и выясни, что это за большое дело. Тогда, может быть, ты поймешь, где он.

— Он будет недоволен, что я копался в его досье.

Я пожимаю плечами:

— Твое дело. Но если бы это был мой отец, я бы хотела знать, где он.

— Все его досье в компьютере. Мне придется залезть в систему, и останутся следы, что я делал это, гак она устроена.

— Ты можешь добраться до файлов? Я имею в виду, ты знаешь пароль?

Он запинается:

— Откуда ты знаешь, что его система требует пароля?

В его вопросе чувствуется подозрение, и снова я поражаюсь его проницательности, но у меня нет времени удивляться, я ждала этого момента с тех пор, как два дня назад убила его отца, и не собираюсь отступать от задуманного.

— Я не знаю, — говорю я. — Но это распространенный способ защищать информацию.

Он, кажется, удовлетворен ответом:

— Я могу открыть файлы. Пароль — это прозвище, которое он дал мне в детстве.

Мне не нужно спрашивать о прозвище, это только усилит подозрения. Вместо этого я вскакиваю.

— Едем в офис прямо сейчас. Ты будешь лучше спать, если узнаешь, чем он занят.

Он удивлен:

— Прямо сейчас?

— Ну, если не хочешь копаться в компьютере в присутствии секретаря, то сейчас идеальное время. Я поеду с тобой.

— Но уже поздно. Я устал. — Он зевает — Лучше я поеду домой, может, он уже там.

— Вот что: сначала проверь, дома ли он. Но если нет и если он не оставил сообщения, тогда тебе надо ехать в офис.

— Почему ты так переживаешь за моего отца?

Я резко останавливаюсь, словно вопрос ранит:

— Неужели нужно спрашивать?

Я намекаю на своего бедного мертвого отца и не испытываю по этому поводу никаких угрызений совести. Рей смущается. Он ставит свой стакан с вином на пол и поднимается.

— Извини, ты, наверное, права, — говорит он. — Я буду лучше спать, зная, в чем дело. Но если ты поедешь со мной, мне придется привезти тебя обратно домой.

— Может быть. — Я быстро целую его. — А может, я просто улечу домой.