Жизнь на грани - Антон Задорожный Страница 13

– Просто мистика, – шепнул он сам себе, рассмеявшись. Когда же до него дошло, в чем дело, он уныло побрел в ванну. Помывшись, он открыл небольшой холодильничек, купленный по объявлению в Интернете, и, достав оттуда упаковку кефира, сделал пару глотков.

По утрам он пил кефир без сахара, а перед сном, наоборот, с сахаром – так, как это было в его счастливом детстве, когда он с мальчишками оказывался в пионерлагере и пил сладкий кефир с вафелькой. Все это называлось в те времена поздним ужином.

«Поздний завтрак» не удался. Выпив кефиру, он встревоженно позвонил хозяйке:

– Алевтина Эдуардовна, доброе утро.

– Доброе утро, Паш, что у вас? – Как ни странно, в ее голосе он услышал участие.

– У нас кина не будет – электричество кончилось.

– А-а-а… Не волнуйтесь. Во всем вашем подъезде нет. Появится ближе к середине дня.

– Хорошо, спасибо.

– Да было бы за что.

На работу ему надо было к часу дня. Взглянув на настенные часы, ход которых, слава богу, не зависел от электроэнергии, он отметил, что уже половина двенадцатого.

Павлу было жаль, что не получится разогреть приготовленный с вечера завтрак на портативной Кристининой комфорке. Вспомнив забавный демотиватор из социальной сети, молодой человек подумал, что действительно ходит на работу не ради денег, а ради бесплатного туалета, чая и воды из кулера.

Одевшись, он взял свои ключи, сняв их с вбитого в шкаф гвоздика, и вышел из комнаты. Закрыв дверь, он щелкнул навесным замком и пошевелил дверью из стороны в сторону, чтобы проверить, захлопнулся ли замок.

Иллюзия безопасности создана. Ритуальная пляска сплясана, поэтому можно идти дальше.

На пороге квартиры ему повстречалась Алина. Он любил общаться с этой немногословной одинокой девушкой. Обладательница больших сисек и красивых глаз, она, как настоящий художник, не чуралась использовать минимум, чтобы выжать из него максимум.

Это касалось всего, что ее касалось: начиная от комнаты, в которой они с Мариной сделали ремонт – ободрали дерево со стен, постелили на пол ковер; стены и половину мебели покрасили в черный цвет, другую половину – в белый; кроме того, везде, где могли, девчонки оставили отпечатки своих ладоней, вымочив их в белой краске, – и заканчивая Алининым внешним видом. Этим утром на ней была надета простая черная майка, из тех, которые made in china, но штука была в том, что теперь на этой майке было нарисовано дерево с белым стволом и кровавыми лепестками. Под деревом была надпись: «I wanna see you cry, bitch» ^[10].

– Bay, как ты классно выглядишь! – восхитился Паша.

– Миу, спасибки. Ты на работу?

– Так точно!

– Ну удачи, – сказала ему соседка, наклонившись так, что часть ее тела скрылась на мгновение за дверью. – Стой. Смотри, кто теперь с нами живет. – Верхняя часть туловища Алины вернулась на место, и девушка вышла в темный коридор с мохнатым живым комочком в руках.

– Котика завели? Какой классный. Откуда?

– Да вчера в подъезде нашли. Небось какая-нибудь алкашня выгнала. Помыла его, начинает осваиваться.

– Как назвала?

– Бендером.

– В честь того робота из «Футурамы»? ^[11]

– Нет, в честь моего бывшего.

– И тут у тебя креатив прет.

Девушка рассмеялась.

– Не знаешь, чего света нет?

– Знаю, вот, держи, – ответила Алина, сбегала в комнату и, шмыгнув обратно, отдала ему бумажку от «Петроэлектросбыта».

Вышли на дневной свет, падающий из окна в кухне.

– Написано, что дом отключен по причине расселения. Звонила по их номеру?

– Нет. – Застеснявшись, Алина вперила глаза в пол. Бендер мяукнул.

– А чего?

– Мне нельзя туда звонить. И тебе нельзя.

– Почему?

– Так хозяйка сказала. Это вам с Кристиной хорошо, а на нас и так Ольга зуб точит.

– Ладно. Дашь мне бумажку?

– Да, держи. – Алина протянула ему квитанцию.

– Все будет хорошо, не грусти.

– Лучше некуда, – зевнула она и отправилась с Бендером в свою комнату.

Спускаясь на улицу, Паша в очередной раз позвонил хозяйке:

– Алевтина Эдуардовна, это снова я. Я тут вышел в подъезд и нашел под дверью бумажку об отключении электричества. Там сказано…

– Паша, разорвите эту бумажку и выкиньте. Жорик придет и все сделает.

– Серьезно?

– Серьезнее не бывает. Я вас не брошу.

Паше хотелось на это надеяться, но в свете последних событий он не очень верил ее словам.

2

Оказавшись на свежем воздухе, Павел увидел охранников, покуривающих на выходе из своей комнаты. Поздоровались, разговорились. Пора было брать быка за рога.

Паша решил действовать:

– Ребята, вы в курсе, что в случае чего вы станете крайними?

– Почему?

– Не прикидывайтесь… Потому что, если подумать, получается, что ни жильцы, ни хозяйка к дому отношения никакого не имеют. И, случись что, она скажет, что оказалась тут проездом и вообще ни при чем.

– Что ж ты предлагаешь? Горячая твоя голова… Или ты тут живешь, или вали по холодку.

– Я не мент и не стукач, но если даже вы с ней заодно или каждый в этом доме сам за себя, – пораскиньте мозгами, что тут начнется, случись какая-нибудь губернаторская проверка или еще что-нибудь крупное. В масштабе города, не района.

– Ладно, ладно. Давай иди, а то договоришься…

– Не вопрос, мужики. Я уже исчезаю и надеюсь, что мы с вами не вспомним об этом разговоре, когда увидимся вновь.

– Успехов!

Так, надеясь, что ему удалось зародить в головах охранников сомнение в правильности того, что они тут делают, наш протестующий благодетель отправился остужать горячую голову в свой офис.

3

Вечер пятницы ознаменовался бурной ссорой между Кристиной и Павлом. В тот день, возвращаясь домой с работы, Паша чувствовал себя измотанным и уставшим. Настолько, что даже приближающиеся выходные нисколько его не прельщали.

Кроме того, на улице была мерзопакостная слякоть. Выпавший днем снег теперь таял, и Павел скользил по нему – ощущение не из приятных. Он забыл, что с утра не было света, и поэтому, придя домой, не выказал ни радости, ни удивления, когда его дали.